Берегите бороду [Александра Анатольевна Лосева] (fb2) читать постранично, страница - 2

примчусь, чтобы надрать ему задницу. Недоумок! Да, но что-то пошло не так, и появился этот урод, и убил Маркуса раньше, чем тот смог это "что-то" исправить. Маркус был болваном, но, дьявол меня забери, вытащил же он откуда-то это существо! Отлично, его нет ни в одной книге, я не знаю, на что он способен, и как он будет себя вести, когда очнется. Если очнется.

Звуки. Запах. Боль. Распахнутые глаза. Какой яркий свет. Хотя, нет. Больно не от света. Просто больно. Болит все. Значит, жив. Он вдохнул пыльный воздух и застонал. Шаги затихли. Бормотание.

– Так, отлично. Приходит в себя. Очень вовремя. Только этого мне сейчас и не хватало. Полуобморочная тварь неизвестного происхождения и труп моего собственного ученика. Замечательно! Ох, Маркус, Маркус, в недобрый час твой батюшка решил сделать из тебя мага!

Шевеление, суетливое шевеление возле. Где-то далеко вверху – серые каменные своды. Он повернул голову. Слева двигалось мутное расплывчатое пятно, то увеличиваясь, то уменьшаясь. Снова раздался голос.

– Да, сдается мне, ты сейчас не способен убить еще кого-то, кто бы ты ни был. Ты не похож на демона, хотя твоя рожа доведет до инфаркта кого угодно. Не могу сказать, что смерть Маркуса меня сильно расстроила, но, дьявол меня забери, это пахнет изрядными неприятностями. Поэтому давай, красавчик, приходи в себя. Мне о многом нужно тебя расспросить.

Невыносимо болела голова. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул и открыл их снова. Мутное бормочущее пятно заволновалось, задвигалось и постепенно сфокусировалось. На него смотрели колючие серые глаза в сети глубоких морщин. Седые лохматые брови сошлись у переносицы.

– Да уж, взгляд у тебя, что называется, не из приятных. Ты уже здесь или еще где-то там? Ты меня понимаешь? Можешь ответить?

– Я жив? – слова врезались в виски и задрожали, посылая в мозг волны противной ноющей боли.

– Ну, как сказать. Скорее, мертв, чем жив. Если учесть, что Маркус отправился на тот свет не без твоей помощи, я бы не дал за твою жизнь даже прошлогодней змеиной кожи. В прочем, нашим друзьям из Большого совета совершенно не обязательно об этом знать. Хотя, степень их осведомленности будет зависеть от твоего поведения. Ты понимаешь, о чем я?

– Нет.

– Великие боги, я, кажется, начинаю впадать в старческий маразм. Конечно, ты не понимаешь! Странно, что ты вообще говоришь на моем языке. Я просто пытаюсь тебе объяснить, что в твоих интересах вести себя благоразумно и не ссориться со мной. Я не Маркус. Ты не успеешь даже поднять руки. Я Зодчий.

– Мне плохо… – он изо всех сил пытался сосредоточиться на том, что говорил старик, но боль в голове съедала все. Лицо Зодчего вновь начало расплываться мутным серым пятном. Он поднял руку, чтобы удержать лицо, и снова потерял сознание.

* * *

– Планары, планары, так… Маркус Тарийский хотел вызвать демона, а вытащил в эту богами проклятую дыру планара… Да еще и не просто планара, а ПЛАНАРА! Я бы даже сказал, самого планарского планара, какого только можно себе представить, дьявол меня забери! – старик взъерошил волосы на голове, захихикал, как нашкодивший школьник, и обернулся. – Как тебя зовут, прекрасное создание?

Он напряг память, но тщетно. Казалось, что голова разделена надвое каменной стеной, и оттуда, из-за стены, смутно слышатся безнадежные обрывки слов, мыслей и имен. Он попытался разбить стену, но не смог. Все тише и тише. А так нужно услышать, понять. И этот страшный вопрос: как тебя зовут? Он зарычал от напряжения, из носа пошла кровь.

– Зуул-лин…

– О да, мой юный друг… Здорово тебя потрепало, как я погляжу. Спокойно, спокойно, не напрягайся. Я, знаешь ли, не увлекаюсь собирательством трупов в своей башне, поэтому береги себя. Зуул-лин… – Зодчий пощелкал языком, словно пробуя слово на вкус.- Зуул-лин… Зуул-лин, хм. Нет уж, увольте. Это как-то не по мне. Давай придумаем что-нибудь более удобоваримое. Сейчас, сейчас… Зулин! Да, так значительно лучше. Скажи мне, друг мой Зулин, откуда ты взялся?

Он заглянул внутрь себя, приготовившись к новому штурму памяти, но там не было ничего. Даже стены. Зодчий некоторое время сосредоточенно наблюдал за ним. Потом разочарованно вздохнул.

– Все у меня не как у людей. Ученик – мало того, что идиот, так еще и труп; планар вот с амнезией… Не смешно. – Старик обиженно шмыгнул носом. – Хотя… – его лицо просветлело. – Нет, почему же, – очень даже смешно!

Слушая безостановочный, явственно отдающий сумасшедшинкой хохот Зодчего, Зулин понял, что ему страшно.

В Малдлине старика Мо Корте знала каждая собака. Жрецы и служители храма Единого ежедневно предавали его анафеме, уличные мальчишки распевали о нем дурацкие песенки, а пьяницы в трактире травили похабные анекдоты. Любая кумушка в городе могла выдать вам всю подноготную Мо, начиная с того времени, когда он еще писался в пеленки, и каждая из этих подноготных настолько же рьяно претендовала на истинность, насколько была далека от нее. Члены магической гильдии звали Мо Баламутом, сам же он окрестил себя