Сто осколков одного чувства [Андрей Корф] (fb2) читать постранично, страница - 3
- Сто осколков одного чувства 535 Кб, 265с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - Андрей Корф
Возрастное ограничение: 18+
ВНИМАНИЕ!
Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (98) »
погрозил кулаком небу, а небо, не найдя никого подходящего, погрозило кулаком само себе. И пошел дождь.
– Пойдем, – шепнул Он.
– Да, – Она улыбнулась сквозь слезы, – пойдем...
Десять лет тому назад. Охотничья избушка в зарослях шеломайника. Костер и шумная компания студентов-геологов, изо всех сил не замечающая уединившуюся парочку. Они – в избушке, лежат в темноте и греют друг друга голыми телами. Их ласки наивны, но искренни. Их желание так велико и так неловко, что они не знают – плакать или смеяться. Они пытаются обратить все в шутку, отчаянно смущены тем, что творят их руки и губы. Даже оставшись вдвоем, они ощущают компанию под боком и, прошептавшись пять минут, нарочито громко смеются или подпевают очередной песне. Но его губы сами собой отправляются в путешествие, язык проводит такую нежную и обстоятельную разведку, которой позавидовала бы любая пересеченная местность. Не ленятся и руки. Пальцы сами находят места, где восторг бьет неприметным гейзером, и заносят их на карту, чтобы вернуться снова и снова. Наконец, отыскав родник, он надолго припадает к нему губами и долго не может остановиться, утоляя жажду. Она замирает, испугавшись своих ощущений, но тут же без оглядки отдается им, неприлично содрогаясь в ответ на каждое его прикосновение. Она с ужасом чувствует, что стонет, и пытается громко рассмеяться. Но смех выходит такой, что она испуганно замолкает и только молча вздрагивает каждый раз, когда по телу проносится конница мурашек. Она – о Боже – раздвигает ноги так широко, что левое колено упирается в холодную сырую стену. Ей уже мало нежности, ей хочется боли, ей хочется ощутить Его внутри себя, пустить под самое сердце... И Он заходит, переступив через невысокий порожек первой и незнакомой Ей прежде боли. И начинает раскачивать маятник одной единственной, бесконечной секунды... Она перестает слышать песни, разговоры, даже скрип кровати проваливается в вату раскаленной тишины, из которой растет нескладный, уродливый крик... Когда крик проклевывается наружу, компания испуганно замолкает. «Ребята, вы там что, медведя увидали?» – хохочет местный парень, вездеходчик. Его шепотом одергивают, он давится собственным смехом и неловко запевает следующий хит сезона... Компания подпевает смущенными, взволнованными голосами.
Настоящее время. – Да, ребята... – Парнишка-вездеходчик, за две пятилетки заматеревший до полной неузнаваемости, хлебнул из горлышка. – Как вас увидел, думал – белая горячка... Это ж надо! Сколько лет, сколько зим... И чего вас сюда занесло? Вы же, вроде, не нашли тогда ничего... – Нашли, брат, нашли... – Он рассмеялся. – Только тогда эти ископаемые еще полезными не считались. – А теперь, стало быть, считаются? – А то! Дороже платины! – Ух ты! – мужичок с уважением посмотрел на заросли шеломайника и еще раз глотнул. Вездеход вперевалку шел по бездорожью, оставляя после себя колею. По бойницам окошек хлестала трава. На ямах пассажиры подскакивали, водила привычно крякал. Наконец, адская машина с громким кашлем затопталась на месте и затихла. Тишина заложила уши. – Приехали, – сказал водитель. И смущенно добавил: – Дальше, поди, сами?
Десять лет назад. – Знаешь, что? – сказала Она, когда снова смогла говорить. – Что? – прошептал Он. – Повторяй за мной. – Что? – Я буду любить тебя всегда. Что бы ни случилось. Повторяй. – Я буду любить тебя всегда. Что бы ни случилось. – Ты – мое солнце и моя луна, мой день и моя ночь, мое счастье и мое горе. – Ты – мое горе и мое счастье, мой день и моя ночь, мое солнце и моя луна. – Кроме тебя, у меня нет и никогда не будет никого... – Кроме тебя, у меня нет и не будет... никого и ничего... Я люблю тебя... Теперь ты повторяй. – Я люблю тебя. – И, если кто-то или что-то разлучит нас... – Еще чего!.. Ну, хорошо, если кто-то или что-то раз... Что ты несешь, как – такое вообще возможно?... – Повторяй! – Если кто-то или что-то разлучит нас... – То мы вернемся сюда, в этот дом... – То мы вернемся сюда, в этот дом... Это мне уже больше нравится... – Что бы ни случилось... – Что бы ни случилось... – Если будем живы... – Если будем... живы?... Ты это серьезно? – Да... Ровно через десять лет... – Ровно через десять лет... – День в день... – День в день... День в день... День в день... Это звучит, как колокольчик...
Настоящее время. Высоченная трава не давала разглядеть ничего впереди. Они шли наугад, и только старый опыт помог держать направление. – Я боюсь, – сказала Она. – Я тоже, – прошептал Он. – Ведь домика уже нет. – Конечно, нет. – Зачем мы идем туда? – Потому что не можем не идти. – Мне страшно. В этом доме нет ничего, кроме двух обнявшихся скелетов. – Тогда мы расцепим и похороним их. – Зачем? – Все истории должны кончаться. – Та история уже закончилась. Закончилась поцелуем. А новая – не начнется там, где умерла старая. – Тогда зачем ты приехала? – Не знаю. Мне страшно. – Мне тоже. Не останавливайся.
Десять лет тому назад. Охотничья избушка в зарослях шеломайника. Костер и шумная компания студентов-геологов, изо всех сил не замечающая уединившуюся парочку. Они – в избушке, лежат в темноте и греют друг друга голыми телами. Их ласки наивны, но искренни. Их желание так велико и так неловко, что они не знают – плакать или смеяться. Они пытаются обратить все в шутку, отчаянно смущены тем, что творят их руки и губы. Даже оставшись вдвоем, они ощущают компанию под боком и, прошептавшись пять минут, нарочито громко смеются или подпевают очередной песне. Но его губы сами собой отправляются в путешествие, язык проводит такую нежную и обстоятельную разведку, которой позавидовала бы любая пересеченная местность. Не ленятся и руки. Пальцы сами находят места, где восторг бьет неприметным гейзером, и заносят их на карту, чтобы вернуться снова и снова. Наконец, отыскав родник, он надолго припадает к нему губами и долго не может остановиться, утоляя жажду. Она замирает, испугавшись своих ощущений, но тут же без оглядки отдается им, неприлично содрогаясь в ответ на каждое его прикосновение. Она с ужасом чувствует, что стонет, и пытается громко рассмеяться. Но смех выходит такой, что она испуганно замолкает и только молча вздрагивает каждый раз, когда по телу проносится конница мурашек. Она – о Боже – раздвигает ноги так широко, что левое колено упирается в холодную сырую стену. Ей уже мало нежности, ей хочется боли, ей хочется ощутить Его внутри себя, пустить под самое сердце... И Он заходит, переступив через невысокий порожек первой и незнакомой Ей прежде боли. И начинает раскачивать маятник одной единственной, бесконечной секунды... Она перестает слышать песни, разговоры, даже скрип кровати проваливается в вату раскаленной тишины, из которой растет нескладный, уродливый крик... Когда крик проклевывается наружу, компания испуганно замолкает. «Ребята, вы там что, медведя увидали?» – хохочет местный парень, вездеходчик. Его шепотом одергивают, он давится собственным смехом и неловко запевает следующий хит сезона... Компания подпевает смущенными, взволнованными голосами.
Настоящее время. – Да, ребята... – Парнишка-вездеходчик, за две пятилетки заматеревший до полной неузнаваемости, хлебнул из горлышка. – Как вас увидел, думал – белая горячка... Это ж надо! Сколько лет, сколько зим... И чего вас сюда занесло? Вы же, вроде, не нашли тогда ничего... – Нашли, брат, нашли... – Он рассмеялся. – Только тогда эти ископаемые еще полезными не считались. – А теперь, стало быть, считаются? – А то! Дороже платины! – Ух ты! – мужичок с уважением посмотрел на заросли шеломайника и еще раз глотнул. Вездеход вперевалку шел по бездорожью, оставляя после себя колею. По бойницам окошек хлестала трава. На ямах пассажиры подскакивали, водила привычно крякал. Наконец, адская машина с громким кашлем затопталась на месте и затихла. Тишина заложила уши. – Приехали, – сказал водитель. И смущенно добавил: – Дальше, поди, сами?
Десять лет назад. – Знаешь, что? – сказала Она, когда снова смогла говорить. – Что? – прошептал Он. – Повторяй за мной. – Что? – Я буду любить тебя всегда. Что бы ни случилось. Повторяй. – Я буду любить тебя всегда. Что бы ни случилось. – Ты – мое солнце и моя луна, мой день и моя ночь, мое счастье и мое горе. – Ты – мое горе и мое счастье, мой день и моя ночь, мое солнце и моя луна. – Кроме тебя, у меня нет и никогда не будет никого... – Кроме тебя, у меня нет и не будет... никого и ничего... Я люблю тебя... Теперь ты повторяй. – Я люблю тебя. – И, если кто-то или что-то разлучит нас... – Еще чего!.. Ну, хорошо, если кто-то или что-то раз... Что ты несешь, как – такое вообще возможно?... – Повторяй! – Если кто-то или что-то разлучит нас... – То мы вернемся сюда, в этот дом... – То мы вернемся сюда, в этот дом... Это мне уже больше нравится... – Что бы ни случилось... – Что бы ни случилось... – Если будем живы... – Если будем... живы?... Ты это серьезно? – Да... Ровно через десять лет... – Ровно через десять лет... – День в день... – День в день... День в день... День в день... Это звучит, как колокольчик...
Настоящее время. Высоченная трава не давала разглядеть ничего впереди. Они шли наугад, и только старый опыт помог держать направление. – Я боюсь, – сказала Она. – Я тоже, – прошептал Он. – Ведь домика уже нет. – Конечно, нет. – Зачем мы идем туда? – Потому что не можем не идти. – Мне страшно. В этом доме нет ничего, кроме двух обнявшихся скелетов. – Тогда мы расцепим и похороним их. – Зачем? – Все истории должны кончаться. – Та история уже закончилась. Закончилась поцелуем. А новая – не начнется там, где умерла старая. – Тогда зачем ты приехала? – Не знаю. Мне страшно. – Мне тоже. Не останавливайся.
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (98) »
Последние комментарии
2 часов 8 минут назад
2 часов 13 минут назад
2 часов 17 минут назад
2 часов 18 минут назад
2 часов 23 минут назад
2 часов 40 минут назад