Войку, сын Тудора [Анатолий Шнеерович Коган] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

— Не горюй! — отрывисто похвалил победитель. — Войку, теперь ты!

Войку продержался дольше. Ежедневные отцовские уроки сказывались в осторожной твердости, в быстроте молниеносных выпадом молодого белгородца. Однако и он в конце концов увлекся, разгорячился и был мгновенно обезоружен своим учителем.

Капитан Тудор, сохранявший во время состязания на лице сдержанную усмешку, снова стал серьезен.

— Надо учиться, войник, — сказал он Володимеру, когда все вернулись в горницу, — добрая у тебя рука. Сам бы взялся быть твоим наставником, да нельзя тебе у нас оставаться.

— Разве в крепости не нужны стрелки, — встрепенулся Войку.

— Стрелки всегда нужны, если метки, — ответил капитан. — Но этот город торгашей заключил с республикой[1] договор — выдавать беглых с генуэзских галер. Торгаши этого города не дадут твоему другу у нас житья.

Войку помрачнел. Но отец тут же опустил на его плечо могучую руку.

— Но у господаря Молдовы такого договора с Генуей нет и не может быть. Поедешь, парень, в Сучаву, к пану Петру Германну, капитану куртян. Пан Германн не откажет принять в свой стяг человека, которого пошлем ему мы. И научит тебя рубиться лучше всех витязей от моря до моря.

3

Почти весь день в доме капитана Боура стоял густой храп хозяина. Спал также его негаданный гость. Только Войку не удавалось уснуть. Юноша слушал заунывную, полную дикой прелести песню, которую напевал во дворе Ахмет, и думал о странных, не похожих друг на друга судьбах людей, собравшихся в тот час под гостеприимным отчим кровом.

Самой печальной, наверно, была судьба Володимера. Парень родился на Москве, в семье стрелецкого десятника. Когда ему было шесть лет, полк отца выступил в поход в украинные южные земли, а после нескольких сражений с поляками и литовцами был оставлен охранять завоеванные места. Стрельцы построили бревенчатую крепостцу — «городок», привезли семьи. Но через год, внезапным ночным налетом, большой татарский чамбул захватил и уничтожил новое поселение.

Отец Володимера погиб в бою, мать и сестру увезли в неволю. Мальчишка сперва затаился во рву, потом убежал в степь. И там, наверно, умер бы с голоду или был бы загрызен волками, не встреться ему большой, охраняемый отрядом всадников купеческий караван.

Торговые люди, поляки и русины, отвезли мальца в город Львов — старый Лиов, как звали его тогда на Молдове и в Диком Поле. А там отдали на призрение в один из монастырей.

Десять долгих лет провел мальчик среди братьев-миноритов. Святые отцы заботились о душе и желудке юного Володимера, учили его чтению, чеканному слогу латинской речи, риторике и письму. Смышленый, восприимчивый к науке парнишка делал успехи, однако вовремя начал понимать, подрастая, что ждет его впереди, после окончательного посвящения в братья ордена миноритов. Чем старше становился юный Вольдемар, как звали его монахи, тем яснее видел он лицемерие монастырского жилья. А вокруг стен обители шумел оживленный богатый город. В его дворцах и садах устраивались балы и карнавалы, веселая шляхта сражалась на турнирах, буйствовала в корчмах, лихо дралась на саблях из-за прославленных львовских красавиц. Была и другая, третья жизнь — ею жили огромные и пестрые, разноплеменные и ненасытные львовские рынки. Была и четвертая — пустынный, полный опасностей мир порубежных окраин, к которому Володимеру уже довелось приобщиться, — мир ночных бдений, внезапных схваток и погонь, рассказов у костра о давних сечах и дальних странах, — мир волчьего счастья, к которому его тянуло больше всего.

Молодой послушник сбежал из обители. Случайная подружка, смазливая жительница веселого дома в самом развеселом из львовских кварталов, помогла ему обменять монашеское платье на воинское, дала несколько золотых на дорогу, познакомила с попутчиками — непонятными, но веселыми людьми. Вблизи от Умани, однако, их профессия стала ясной юноше: новые товарищи со знанием дела устроили засаду, в которую должен был попасть шедший следом купеческий обоз, и от души предложили ему присоединиться к ним ради этого прибыльного предприятия.

Володимер сбежал от разбойников и, словно колобок из сказки, покатился дальше, на то же бескрайнее Дикое Поле, где однажды начались его бедствия. Вскоре его приютила одна из первых, тогда еще немногих и малочисленных ватаг поднепровской вольницы — воинственного товарищества обездоленных беглецов из Москвы и Польши, с Верхней Украины, Литвы и многих других мест. Тут началось для Володимера подлинное учение — казацкие сабли не зная отдыха рубились с польскими, литовскими и татарскими, и не было конца их кровавой работе на старом Днепре, на Буге и Днестре, в походах за «хлебом казацким» на юг, север, на запад и восток… Отряд быстро рос, Володимер стал одним из лучших его бойцов. Но в одном из набегов на Крым его схватили, раненного, татары. Потом отвели в Каффу в толпе согнанных со всех концов света