Судьба лейтенанта Погодина [Василий Фотеевич Пропалов] (fb2) читать постранично, страница - 3

Уткиных?

– Что-о? – Давыдов скривил толстые губы. – Ежели меня не знаете – не прицеливайтесь, не пройдет.

– А ты, оказывается, еще и обидчив, – выдавил Огородников, закинув руки за спину. – А с кем разговариваешь, знаешь? Я начальник уголовного розыска области!

– Ну и чо? Дайте доказательства, тогда потолкуем.

– И дадим!

– Не дадите! У вас их нету. Их не шибко много было и по магазину. При обыске ничо не нашли. Сам рассказал, сам показал тайник.

Глаза Огородникова сузились. Он шагнул к столу, размял папиросу.

– Ладно, Давыдов, позднее переговорим, – произнес майор, снимая телефонную трубку. – Кто? Пусть ко мне зайдет Нуждин.

– А квартиру я не брал, спросите и Виталия Алексеевича, он меня знает.

В кабинете появилась тучная фигура Нуждина.

– Слушаю.

– Уведите, – бросил Огородников. – Потом зайдите ко мне. Нуждин энергично кивнул седеющей головой, пропустил вперед

Давыдова, шагнул за ним.

Оставив его в кабинете с Погодиным, Нуждин возвратился к начальнику.

– Садитесь, Виталий Алексеевич, – предложил Огородников, перебирая бумаги в черной папке. – Я сейчас.

Отыскав нужную бумагу и отложив ее в сторону, начальник уголовного розыска глянул в лицо старшего инспектора, заговорил:

– Я, собственно, позвал вас ненадолго. Вы доложили, что у Давыдова обнаружено и изъято много вещей. Он же заявил, что изъятое сам отдал, уже после обыска. Внесите ясность.

Нуждин подробно рассказал, как все произошло.

– Выходит, Погодин чердак обыскал плохо? – хмуро спросил Огородников.

– Не совсем так, Валентин Андреевич. Он старался, но… не по– лучилось… Недостаток опыта.

– Почему мне об этом не доложили?

– Виноват. Думаю, он сам крепко почувствовал свою ошибку.

– А что скажете о Давыдове? Хвостов у него не осталось? Он, кажется, подозревался в краже из квартиры?

– Нет. Там подозревали Садыкова, а не Давыдова. Давыдов не квартирник. Я же его знаю давно.

– Тогда все. Вы свободны.

Стоял июль, не жаркий, ровный. Лейтенант Погодин уверенно входил в беспокойную жизнь уголовного розыска. Настроение у него было приподнятое, хотя забот хватало.

…После обеда, держа в руке лист бумаги, свернутый трубочкой, лейтенант зашел к Огородникову.

– Вы чем заняты? – спросил майор.

– Срочного ничего нет, – начал Погодин, продолжая стоять у порога, – но…

– Есть срочное. – Огородников заговорил быстро, как, казалось, никогда еще не говорил. – В коридоре сидит Зыков. Не раз судим. Позавчера освобожден из колонии. Говорит, что проездной билет и деньги потерял… Купите ему билет до Перми, проследите, чтобы уехал.

Погодин молчал.

Огородников, вынув из ящика стола деньги и какую-то бумагу, сухо сказал:

– На этом отношении в кассе пусть укажут цену билета, распишутся и поставят штамп. Проследите, чтобы уехал.

Лейтенант опустил в карман пиджака деньги, сказал:

– Из села Косые Броды звонил Колокольчиков. Вас не было. Просил передать, что нашлись вещи, украденные из магазина.

– Когда нашлись?

– Вчера.

– Где?

– В песчаном карьере, в километре от поселка.

– Кто нашел?

– Ребятишки. Играли и наткнулись. – Погодин протянул лист, до половины исписанный синими чернилами.

– Так, – выдохнул Огородников, прочитав бумагу. Несколько секунд он сидел молча, глядел на стоявшего перед ним лейтенанта. – Значит, одни брюки, пиджак и плащ.

– Да.

– Были спрятаны?

– Да. В откосе есть углубление, так в нем.

– Хорошо, отправляйте Зыкова. Завтра поедете в Косые Броды для оказания практической помощи.

…Через полчаса Погодин и Зыков прохаживались по малолюдному перрону. Перед прибытием поезда лейтенант сунул в руку Зыкова деньги, сказал:

– Купи что-нибудь пожевать в дороге.

– Это из личных?

– Да.

– Спасибо.

– Да будь человеком.

– Попробую, – скупо пообещал Зыков.

Танюша

Николай жил на частной квартире. В большой кухне у окна, выходящего во двор, стояла аккуратно заправленная простенькая койка. Уговоры хозяйки-пенсионерки о переселении в комнату на него не подействовали, и она отступилась. Чистота, которую поддерживала в квартире заботливая старушка, радовала его. Перед сном ему нравилось сидеть на перевернутом на бок табурете и медленно пускать сизый дым в раскрытую белогрудую печь. Здесь он читал газеты, журналы, книги. Здесь засиживался один на один с радостными и грустными думами. Здесь он читал сейчас и письмо, предусмотрительно положенное хозяйкой поверх газет и журналов. «От Танюши», – нежно подумал он, заметив конверт.

Таня писала:

«Николаша, милый, здравствуй! Доехала хорошо. Одесса – шумная, торопливая. Увита зеленью. А берег Черного моря – сплошной сад. Всюду цветы, цветы…

Наш корпус на высоком обрыве. Внизу – море. Красотища! В комнате нас двое: я и Светлана. Из Хабаровска. Ей за тридцать. Милая женщина, душевная, ласковая. Она приучила меня каждое утро делать