Искатель. 1973. Выпуск № 01 [Клиффорд Саймак] (fb2) читать постранично, страница - 5
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
6
Старый московский дворик, дверь, нижний край которой приходился как раз на уровне земли. Кажется, здесь. Звонок. Адрес был верным: такие голубые глаза под черными ресницами, как у открывшей мне дверь девушки, могли быть только у человека той же семьи. Шеф был прав: я не мог пожалеть, что пошел к деду Филиппу.— Добрый день. И долго вы будете стоять молча? — Я… к деду Филиппу. Ничего более глупого я сказать не мог. Глаза девушки потемнели, лоб напрягся. — Здесь живет мой дедушка Филипп Алексеевич Прокофьев. Я не знала, что у него есть еще внуки. — Я не внук… Я из института. Извините, я не хотел. — Извиняю. Но надеюсь, это больше не повторится. Говоря откровенно, не могу себе представить и не хотела бы иметь вас братом. Даже двоюродным. Ладно, с этим все. Пойдемте. Через крошечную прихожую и маленькую кухоньку мы проникли в небольшую комнату. Там было темновато после улицы, и я не сразу разглядел лица двух людей, сидевших за столом. Но то, что стояло на столе, буквально бросалось в глаза. Три бутылки фирменного коньяка, большая банка черной икры, лососина. Ничего себе живут тихие, дряблые лаборанты. А потом я разглядел лицо собутыльника деда Филиппа… виноват, Филиппа Алексеевича, и удивился еще больше. Потому что узнал Тимофея Ильича Петрухина, частого гостя моего шефа — естественно ведь Великому Художнику бывать у Великого Режиссера. Сейчас Петрухин был удивительно похож на свой автопортрет — кстати, самую любимую мною из его картин. Помню, как на его выставке я раз шесть возвращался к автопортрету, снова и снова вглядываясь во вздутые яростью губы и усталый подбородок, в густую сеть морщинок. Я не только смотрел. Я спрашивал себя, как осмелился художник так предать самого себя, так бесстрашно отдать на суд всем желающим свои ошибки и даже пороки. С картины смотрел человек, бывавший в своей жизни и лицемером и трусом. И в то же время сам факт, что такой автопортрет был написан и выставлен, служил лучшим оправданием для человека, осужденного самим собой, был свидетельством его откровенности и мужества. — Ба, знакомые все лица! — засмеялся художник, грузно приподнялся с кресла, цепко ухватил меня за рукав и заставил опуститься на свободный стул. — Сиди, сиди, в ногах, как известно, правды нет. Сейчас выпьем, и расскажешь, зачем ты пришел к моему другу. — Пей, парень. Лови момент, как говорят фотографы, — присоединился к нему хозяин. — Он-то пусть выпьет, а вам обоим, может быть, хватит? — Девушка сурово смотрела на Петрухина. — Смешно. Да мы с моим другом Филей… Правильно я говорю, Филя? Еще и не столько… Но девушка больше не слушала его. Она быстро подошла к деду, расстегнула на нем ворот рубашки, заставила встать со стула, провела к дивану, уложила. — Не сердись, Танюша, это сейчас пройдет, — детски оправдывался старик. — Я не хотел, Танечка,
Последние комментарии
20 минут 6 секунд назад
1 час 4 минут назад
20 часов 5 минут назад
20 часов 5 минут назад
20 часов 14 минут назад
20 часов 22 минут назад