Что такое ППС? (Хроника смутного времени) [Василий Евстафьевич Добрынин] (fb2) читать постранично, страница - 45

дрожь, мотор. Катер ложился на курс.

Как член экипажа, Ваня должен был, после запуска сбегать вниз, к мотору — сделать контроль. А он?

—  Да что я, — сказал он, — мотора не знаю?!

Пришел к мужикам и поставил кружку.

— С пульта завел, не с пускача. Сжатым воздухом…

— Значит, добрый ты моторист! Другие веревкой пускают. А ты — молодец! Ну, быть добру!

— Быть добру! — согласился Ваня.

И все в этот миг убедились, что под счастливой звездой моторист родился!

В ужасе, пулей влетел, не считая ступеней, Адольф. Прогремела, со звоном, во след крышка люка.

Рев, хруст и скрежет, метались вверху, в капитанской рубке. «Вот те, на! — понял каждый, — Не может быть!».

Но было!

—  В моторах сидел, скотина! — сказал Адольф, — Я вам разливал, а он, курва, поднялся. Решетку прогнул на моторах, и провалился вниз. Там и был…

— Видать, без сознания. Мы ж его в голову ранили. Крепко, видать!

— Мужики, да вы что? — простонал Адольф, —Чего не сказали?

—  Так ведь не успели…

— А теперь? Что нам делать теперь?

Уверенно, мощно гудел мотор: на всю — как задал ему Ваня, «катушку»!

— Теперь нам хана, мужики! — заявил Адольф, — Катер — не велик в судно воткнемся — в лепешку размажет! А в танкер — тогда и сгорим! В крайнем случае — задохнемся в нефтепродуктах!

И в берег, на полном ходу — точно так же, не мед! Без Адольфа понятно...

Капитан, обозленный вконец, сверкнув по орбите белками  и закричал:

—Что мы сидим?! Там крышка! За мной!

Зверь гремел крышкой люка. Защелки, замка изнутри, не было. Адольф сам виноват: «А на хрена? —  говорил: он, —  Напьетесь, запрете. А мы, не дай бог, тонуть?!».

Теперь люк надо любой ценой удержать вручную.

Четырнадцать рук мертвой хваткой вцепились в каждый выступ, трещинку и неровность плоской и гладкой крышки.

—  Не уйдет, пока не порвет на части!

—  А ты громче всех орал! Сидели бы тихо…

Зверь хотел посчитаться всерьез, и рвал и терзал люк со всех сторон. Крутился, цепляя боками штурвал, и катер резко — как боевой торпедный — менял курс. Перегрузки — такие же, как у пилотов, вися на руках, под крышкой, в едином пучке испытывали мужики. Всем пучком, при маневрах мотало их по сторонам.

На пределе физических сил и нервов: и та сторона, и эта. Мужики — от того, что понятно — не удержать. Зверь — от того, что локоть был близок, да недоступен —стали кричать.

Зверь ревел наверху. Мужики — внизу.

Полчаса, вряд ли меньше орали. Удар, грохот железа по камню — страшным толчком оборвали крик! Погас свет. Пучком, как огромной пулей —  ногами вперед, мужики полетели в переднюю переборку. И встал, как вкопанный, катер.

Ваня выбрался первым:

— Об камень ударились… — невидимый в темноте, сказал он.

А зверь улетел за борт. Простучал по обшивке фонтан всполыхнутых им, брызг. Слышно было, как вылез на берег, и отряхнул по-собачьи шкуру. И стало тихо. Ушел!

Рядом был берег, родной и твердый, а не угроза удариться в танкер с нефтепродуктами. Вставай теперь с пола, вздохни полной грудью, живи!

—  А чего мы заглохли? — спросил капитан.

Другие кряхтели, давая понять, что живы, стараясь лишнего под руку не говорить и поднимались с пола.

—  Не должен был глохнуть, не «Жигули». Винт должен крутиться. И свет? В чем дело?

Засветили спичку.

Топчаны и стол, табуреты, вся мебель, и шкаф — все сбито в полете! Хлам один, рухлядь…

— Мужики, да вы что? — простонал капитан, — Вы что натворили!

—  Так вместе летели, все… — возразил в темноте Пауткин.

— На меня намек, да?

—  И Ваня летел вместе с нами…

— Борзота, мужики, ох вы борзота! И я, значит…

—  Ну, да…

—  Аккумуляторы, видно, — подумал вслух Ваня, — от удара сместило. Но свет можно сделать.

— И обшивку, — опять простонал Адольф, — об камень погнули!

Тьма зловещая смутно предостерегала, что кажется, это не все.

— Да, Адольф, ничего. Сейчас все пойдем наверх — всё починим.

—  Какие дела? Да конечно починим!

—  Крышку заклинило, дядя Адольф! — доложил из-под люка Ваня.

Адольф схватился за голову, потому что подумал: «А как же он улетел? Значит, вынес стекло лобовое!».

Он осел и сказал тихим голосом:

— Полундрец, мужики! Приехали! Все! — и уточнил, —Вода!

Впереди, в месту удара, под ногами журчало. Сбитая на пол мебель, потихоньку начинала плавать. Носовая часть стала медленно погружаться в воду.

Мужики, пучком, снова под крышку люка, и дружно, плечом к плечу, стали гнуть ее вверх. Крышка не поддавалась. Неимоверная тяжесть сверху, снаружи, прибила люк. И упереться с лестницы, шириной чуть больше метра, всем скопом, мужики не могли.

— Хана всем! — что еще мог сказать капитан.

—  Тонем а, мужики?

Невидимый в темноте, за железом бортов, рокотал и шипел, набирая силу, ветер. Начинается шквал, в буйстве которого вырвется с неба первый осенний снег.

Бездушна, горька действительность для людей, едва переживших ледяную купель в реке.

—  Мы же, вроде как сели на дно? Куда же