Дружина обходит участок [Роман Александров] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (17) »
* * *
День, когда Звонцов снова встретился с Володькой Раздолиным — своим бывшим учителем, ничем не отличался от множества других. Прозвенел звонок, и привычный слитный гул работающих станков стал постепенно затихать. Петр выключил свой станок, ветошью, смоченной в масле, вытер руки. Сдав в проходной пропуск, вышел на улицу. После недавно прошедшего дождя дышалось легко. Начисто отмытые липы, высаженные вдоль тротуара, блестели в лучах заходящего июльского солнца. гГётр шел, погрузившись в размышления. Большое дело — свой цех: там ты не один, а вместе, со всеми. Куда ни посмотри, всюду знакомые, привычные лица. Можно пойти перекинуться словом, другим с токарями, завернуть махорочку у слесарей, пошутить с девчатами у шлифовальных станков. А прозвенел звонок, и не знаешь, куда податься, Раньше Петра нет-нет, да приглашали то на вечеринку у кого-нибудь из ребят, то за город: по грибы, на рыбалку. И хотелось, да как пойдешь? Дома на счету каждая копейка. Мать частенько болеет. Нюрка, сестренка, подросла — шестнадцать уже, тоже хочется, чтобы и блузка была, и платье новое, и чулки, не хуже, чем у подружек. Хорошо вон Ванюшке Игнатову: тот сам себе голова, что ни заработал — все твое, хочешь — пей, хочешь — гуляй, хочешь — одеждой обзаводись. Или вот Колька Звонарев… Сам лекальщик первой руки, зарабатывает прилично, да и отец у него на стройке прорабом, тоже деньги немалые получает. А тут не знаешь, за что раньше взяться: то ли материно пальто отдать переделать, то ли Нюрке платье купить, то ли себе рубашку. Тут уж не до вечеринок. Сейчас, правда, стало полегче. Нюрка поступила в техникум, как-никак все-таки стипендия. Да и сам он стал зарабатывать неплохо: меньше тысячи редко выходит. Да что толку? Ребята его больше не приглашают: дескать, бирюк, кулацкая косточка. Раза два тут как-то подходил к нему Васька Егоров, комсорг цеха: «До какой поры, — говорит, — будешь в несоюзных ходить? Вступай, найдем дело по душе». — И Иван Николаевич, мастер, нет-нет, да и заведет разговор о вступлении в комсомол. И чего он тогда уперся? Обиделся что ли? Дескать, как веселиться, Звонцов не нужен, а как работой нагружать— пожалуйте, милости просим? Он вспомнил, как говорил себе: «Хорошо, что отстали с комсомолом: начались бы собрания, заседания, обязательства… То ли дело — сам себе хозяин, идешь, куда хочешь». Ну, и дурак! Вот, свободен, а куда пойдешь? В кино, пожалуй, не попасть, да и скучно одному. Дома, наверное, Нюрка опять созвала подружек… Вот ей всегда весело… У полукруглых выкрашенных в белую краску ворот парка, мимо которого он обычно возвращался домой после работы, стояла толпа ребят и девушек. С танцевальной веранды доносилась музыка. Подумав, Петр прошел через ворота. Несмотря на будний день, в парке было многолюдно. На скамейках сидели мамаши, переговариваясь и наблюдая за малышами, бегающими по аллеям. На открытой эстраде устанавливали трибуну, готовясь к лекции. Напротив веранды танцев, где под музыку медленно двигались еще немногочисленные пары, двое парней пили пиво, Звонцов подошел к ларьку и протянул буфетчице деньги. Один из парней подвинулся. — Не узнаешь знакомых, рабочий класс? Звонцов всмотрелся и широко улыбнулся. Перед ним в кожаной коричневой куртке, расстегнутой так, что можно было видеть до половины яркий, переливающийся всеми цветами радуги галстук, стоял Володька Раздолин. — Привет, сколько зим! — То-то же, — Раздолин пожал протянутую Петром руку и повернулся ко второму парню. — Знакомься, мой крестник, начинал у меня трудовую биографию. Петро, кажется? Парня звали Николаем. Приземистый, с покатыми широкими плечами, Николай производил странное впечатление. Какие-то бесцветные глаза почти без ресниц, редкие соломенные брови, широкое курносое лицо. Ему бы рубаху-косоворотку да гармонь в руки, а он был в узеньких брючках, коротком пиджаке, вместо галстука — тонкий черный бантик. — Ну, как оно ничего? Николаич не сыграл еще в ящик? Идейный старикан. — Скрипит помаленьку, — ответил Звонцов в тон Володьке и отхлебнул пиво. Раздолину он всегда завидовал. Завидовал легкой раздолинской походке, небрежности в разговоре с девчатами, независимости со старшими. За заработками Володька никогда не гнался, равнодушно выполнял любую работу, даже самую невыгодную, но в деньгах, видимо, не нуждался. На заводе он был всегда в замасленном своем пиджаке, но курил не махорку или «Север», как другие, а «Казбек». Раза два Звонцов встречал его на улице прекрасно одетым в компании с красивыми девчонками и потом, когда Раздолин исчез с завода, не мог понять причин, заставивших такого делягу- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (17) »
Последние комментарии
13 часов 44 минут назад
14 часов 19 минут назад
15 часов 12 минут назад
15 часов 17 минут назад
15 часов 28 минут назад
15 часов 41 минут назад