Древнерусское общество и церковь [Андрей Юрьевич Дворниченко] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

монастыри. Зарождение монастырского движения приурочено ко времени Владимира (при нем «монастыреве на горах сташа»), но при Ярославе «черноризьци почаша множитися, монастыри починаху быти». Крупнейшим и авторитетнейшим был Киево-Печерский монастырь, основанный в середине XI в. «на горах» Киевских. Именно из него вышло большинство «христовых» подвижников — рядовых миссионеров, распространителей слова божьего; и высших церковных чинов, занимавших епископские кафедры во многих древнерусских городах. Но «ославянивание» духовенства — черта русской жизни уже второй половины XI и последующих веков. В X и начале XI вв. в города Руси отправлялись греческие миссионеры, как правило, в сопровождении княжеских дружинников.

В ближайшие годы после начала крещения «Русской земли» предпринимаются попытки расширить влияние христианства. Часто полыхание пожаров и звон мечей сопровождали христианизацию местного населения: рядом с «попином» шли сквозь лесные дебри, плыли по рекам княжеские дружинники, а то и сами князья. Более столетия длится вооруженная конфронтация церкви и язычников, не желающих расстаться со своими идолами, своим укладом жизни, своей независимостью. Не только оружием насаждалось христианство. «Слово божье» также должно было способствовать этому. О сопротивляющихся язычниках писал митрополит Иоанн еще в XI в.: «подобает всяким образом направлять, и отвечать на их злобу наказанием (церковным, конечно, — А.Д.) и ученьем возвращати на правоверное учение», и только в крайнем случае прибегать к угрозам.

Логично предположить, что из «Русской земли» христианство стало внедряться в землях, которые или соседствовали с ней, как западные (Владимир, Туров), или находились в сфере киевского влияния (Новгород, Полоцк, Смоленск), где сидели посадники или князья, собирающие дань. О введении христианства в некоторых из них ничего не известно по летописям, кроме того, что Владимир, крестив сыновей, отправляет их в некоторые из указанных городов. Молчание летописей понятно, ибо летопись, как правило, выступает в качестве официального, церковного в первую очередь органа. Поэтому на ее страницах не нашлось места для описания невыгодных ей подробностей крещения. Другое дело — предания или жития. Первые бытовали в народной среде, вторые — распространялись святыми отцами и тем больше, чем больше подвигов они совершали на ниве насаждения новой веры. Нигилистическое отношение к ним вряд ли оправданно. Существование независимых друг от друга в различных регионах Руси такого рода источников доказывает реальность их общей основы — методов крещения населения русские земель.

Существует известие, что земли Волыни ходил крестить сам Владимир. Считается, что там был довольно рано основан епископат и возник монастырь в окрестностях Владимира. С введением христианства в Туровской земле и с методами его распространения связана местная легенда, рассказывающая, что по реке приплыли каменные кресты, а когда они остановились напротив городских стен, вода в реке покрылась кровью. На эти земли (до Буга и Стыри) претендовала и Пражская епископия, что известно из грамоты императора Оттона II и папы Венедикта VI. Однако, очевидно, желания католической церкви в данном случае расходились с возможностями. Во всяком случае, приоритет принадлежал русской церкви. Тайной остаются обстоятельства крещения Смоленска и Полоцка. По некоторым данным известно, что принятие новой веры в Смоленске произошло в 1013 г., т. е. через четверть века после киевского. Это наводит на размышления, что и здесь насаждение христианства столкнулось с противодействием. В Полоцк, возможно, новая вера проникла из Новгорода. На основе упоминания о местных епископиях только в начале XII в. с достаточной уверенностью можно сказать, что и в этих землях процесс христианизации растянулся на весь XI в.

Более обширные и яркие сведения имеются о крещении новгородцев. В местной новгородской летописи подробно рассказывается о том, как пришедший из Киева в 989 г. епископ Иоаким Корсунянин (в летописи он титулован как архиепископ) первым делом «требища разруши, и Перуна посече», а затем, избивая его «жезлеем», поволокли к Волхову и бросили его в реку. При этом «заповеда никому же нигде не прияти». По этой версии новгородцы послушались этого приказания. Один из них, выйдя рано на реку и увидев приставшего к берегу кумира, оттолкнул его от берега и со злорадством изрек: «ты… Перушице, досыти еси пил и ял, а ныне поплови прочь». Таким образом, по летописной традиции умалчивается о каких-либо волнениях при крещении древнерусского населения. В других же текстах сохранились лишь глухие отголоски сопротивления жителей Новгорода, даже вооруженного. Описывается сопротивление, например, Перуна, кричавшего: «Ох, ох мне, достахся немилостивым сим рукам». А проплывая «сквозе великии мост», соединявший берега Волхова в пределах города, он закидывает свою палицу на мост. Действительно, в последующее время