Тайное братство [Робин Янг] (fb2) читать постранично, страница - 2

глотку, но, конечно, не могла утолить кондовую жажду, сидевшую глубоко внутри.

— Эмир Бейбарс, где же наши лазутчики? — негромко спросил младший атабек, гарцевавший на коне рядом.

— Скоро вернутся, Исмаил. Потерпи.

Бейбарс приладил бурдюк с водой к поясу и обвел взглядом ряды воинов. Лица угрюмы и сосредоточенны, как всегда перед сражением. Неудивительно. Ведь это мамлюки, египетские воины из бывших рабов.

— Эмир…

— Чего тебе, Исмаил?

— Лазутчики ушли на рассвете. Может быть, их схватили?

Бейбарс хмуро глянул на Исмаила, и тот потупился. Лучше было промолчать, никто его за язык не тянул.

Надо сказать, что внешне Бейбарс ничем особенным не отличался: высокий, жилистый, как и большинство мамлюков, темно-каштановые волосы, белокожий, правда, загорел до глубокой смуглости. Если что и было в нем необычного, так это взгляд. Зрачок левого глаза, слегка смещенный относительно центра и немного расширенный, придавал взгляду Бейбарса особенную своеобразную остроту и объяснял полученное предводителем мамлюков прозвище Арбалет. Попав под прицел этих колючих голубых глаз, младший атабек полка Исмаил почувствовал себя мухой, запутавшейся в паутине.

— Я же призвал тебя к терпению.

— Да, эмир.

Исмаил наклонил голову, и взгляд Бейбарса немного смягчился. Эмир вспомнил канун своего первого сражения. Это было давно, а кажется, чуть ли не вчера. Мамлюки тогда схватились с франками на пыльной равнине у деревни Хербия. Он повел в атаку конницу, и за несколько часов враг был разгромлен. Пески окропила кровь христиан. Сегодня, да поможет Аллах, будет то же самое.

В отдалении поднялась небольшая туча песка. Подернутая дымкой, она постепенно начала принимать форму семи всадников. Бейбарс пришпорил коня и ринулся вперед в сопровождении младших атабеков.

Старший отряда лазутчиков тоже пришпорил коня и, натянув поводья, резко остановился перед эмиром. Его конь был весь взмылен.

— Эмир Бейбарс, монголы идут.

— Сколько?

— Один тумэн, эмир.

— И кто их ведет?

— Нойон Китбога.

— Вас видели?

— Хвала Аллаху, мы действовали незаметно. — Старший отряда лазутчиков подогнал коня вплотную к Бейбарсу и понизил голос. Остальным, чтобы услышать, пришлось напрячь слух. — Монголов очень много, эмир. Почти треть всего их войска. С боевыми машинами.

— Чего стоит туша зверя, если отсечешь голову, — проговорил Бейбарс.

Издалека донеслось пронзительное завывание боевой трубы монголов. Вскоре к ней присоединились остальные, и долину огласил резкий, нестройный рев. Почувствовав напряжение седоков, кони мамлюков зафыркали и заржали. Бейбарс кивнул старшему отряда лазутчиков, затем повернулся к атабекам:

— Остановите отступление только по моему сигналу. — Он кивнул Исмаилу: — Ты останешься со мной.

— Твоя воля, эмир, — ответил тот, с трудом скрывая гордость.

Меньше чем через минуту трубы стихли. Слышно было лишь неугомонное, навевающее тревогу завывание ветра. На гребнях холмов возникли первые ряды монголов. Не задерживаясь, орда всадников черной волной хлынула в долину.

За авангардом последовало основное войско: впереди легкая конница, вооруженная луками и копьями, затем появился сам Китбога. Предводителя монголов со всех сторон окружали отборные воины-ветераны в высоких шлемах с плоскими забралами и доспехах из железных пластин, прикрепленных к сыромятной коже. Каждый воин вел за собой двух запасных коней. Позади громыхали осадные орудия, арбы и кибитки с награбленным в набегах добром, которыми управляли женщины. У каждой сбоку был привязан боевой лук с завитками из козьих рогов. Великий правитель монголов Чингисхан умер тридцать три года назад, но созданная им империя по-прежнему была несокрушима. Вот с таким неприятелем предстояло сейчас сразиться мамлюкам.

К этой битве Бейбарс готовился несколько месяцев, но жажда мести терзала его многие годы. Двадцать лет прошло после вторжения монголов на земли, где кочевал его народ. Они разорили жилища, угнали скот. Оставшихся в живых кипчаков почти всех поголовно продали в рабство. Несмотря на давность событий, когда весной в Каир прибыл монгольский посланец, у Бейбарса возродилась надежда отомстить кровным врагам.

Посланец привез султану Кутузу грамоту ильхана с требованием покориться его власти. Перед этим монголы совершили опустошительный набег на Багдад, и султан решил дать отпор. Мамлюки не сгибали головы ни перед кем, кроме Аллаха. Кутуз повелел закопать посланца монгольского ильхана за стенами Каира по горло в песок — пусть поразмышляет о своих грехах несколько лун, пока солнце и грифы не сделают свое дело, — а сам с приближенными принялся готовить план сражения.

Бейбарс подождал, пока передовые ряды тяжелой конницы врага выйдут на середину долины, затем развернул коня к своему войску. Выхватив саблю, он вскинул ее высоко над головой. Кривой клинок ослепительно засиял на солнце.

— Воины Египта,