КОАПП! Спасите наши уши! [Майлен Аронович Константиновский] (fb2) читать постранично, страница - 9

склюнул Воробей, дорогой председатель, — Гепард, сообщивший своему близорукому начальнику эту печальную новость, в знак скорби склонил голову.

— Что-о?! — Кашалот был потрясен... До него доходили слухи, что у людей во время всякого рода собраний, совещаний и даже заседаний высших законодательных органов случается нечто подобное, но чтобы такое произошло на первом в истории Всепланетном Съезде Животных Представителей!

— Воробей, — обратился он наконец к провинившемуся, и голос его не предвещал ничего хорошего. — На каком основании вы проглотили выступающего?!

— Да знаете, как-то машинально, — попытался оправдаться пернатый нарушитель, скривившись от отвращения. — Тьфу, вот гадость! Стоит ли так волноваться из-за какого-то мерзкого Клопа?

Приговор Кашалота был суров, но справедлив:

— Ваш поступок, Воробей, я расцениваю как беспардонное нарушение этических норм, принятых на собраниях животных. Общественность в моем лице осуждает вас и объявляет общественное порицание!

Чтобы избежать повторения впредь подобных ЧП, председатель КОАППа распорядился незамедлительно установить повсюду — на поляне, в окружающем ее лесу и даже в озере — таблички:

«На территории КОАППа и окрестностей кусать и съедать друг друга категорически воспрещается!»

(Заметим, что это понравилось далеко не всем. Раздавались реплики вроде: «Ну что это за порядки!». Однако запрет на взаимное кусание и глотание соблюдался с тех пор неукоснительно.)

— Итак, — объявил Кашалот, удостоверившись, что работа по изготовлению и установке табличек началась, — Комитет Охраны Авторских Прав Природы сформирован. Напомню его основную задачу: оформить патенты на замечательные устройства, которыми наделила нас Природа, и тем самым защитить их от посягательств Человека!

— А чтобы смысл нашей благородной деятельности дошел до сердца и сознания самых широких масс, — сказала Мартышка, — эту задачу надо сформулировать кратко и доходчиво, а именно — в форме девиза!

— Девиз — это хорошо, — согласился Кашалот.

— Очень тонко замечено, наш прозорливейший из председателей, — подхватил Удильщик. — Ведь у бионики, как вы нам сообщи-ли, есть девиз: «Живые организмы — ключ к новой технике!». Значит, ему необходимо противопоставить наш, коапповский девиз!

— Клин клином, стало быть, — вставила Сова.

— Да-да, — поддержала Стрекоза, — неприятельский девиз можно побить только другим девизом!

— И кажется, я его придумал... — Гепард потеребил лапой ухо и продолжил: — Сегодня мы рассмотрели случаи кражи уха у Тюленя и у Медузы... Точнее, принципов устройства их ушей, верно? Логично, если антибионический девиз КОАППа будет звучать так: «Спасите наши уши!».

Предложенный Гепардом девиз был горячо одобрен всеми его коллегами по КОАППу и делегатами Съезда. Многие отметили при этом как важнейшее его достоинство то, что он созвучен широко известному призыву о помощи терпящих бедствие моряков: «Спасите наши души!».

Но неожиданно выяснилось, что у новорожденной организации есть уже и свой гимн! Этот приятный сюрприз преподнес коапповцам их предусмотрительный председатель: оказалось, он заранее заказал слова и музыку гимна знаменитому, причем не только в птичьих кругах, поэту и композитору Скворцу. Правда, музыка гимна была скомпонована из популярных мелодий других композиторов (у скворцов, как известно, отличный музыкальный слух — на юге они даже залетают иногда в летние театры и подпевают артистам), но Кашалот справедливо полагал, что умело подражать значительно труднее и престижнее, чем сочинять самому.

Он роздал действительным членам и членам-корреспондентам КОАППа текст, напел легко запоминающуюся мелодию, и на Большой Ко-апповской Поляне впервые прозвучал коапповский гимн:

Наш всемогущии Комитет

Оформит каждому патент,

Чтоб защитить приоритет Природы!

Председатель КОАППа дирижировал хвостом. Делегаты Съезда слушали гимн стоя.

Однако коапповцев ждал еще один сюрприз, который поверг всех в легкий шок: из-за дуба, росшего неподалеку от председательского пня, вдруг вышел тот, о ком в течение всего заседания многократно вспоминали, — Человек! (У него, конечно, есть имя и фамилия, но он воспринимался как представитель всего своего вида Гомо сапиенс, то есть Человек разумный, и для присутствовавших был просто Человеком. Поэтому и впредь будем его так называть.)

Последовала «немая сцена» — совсем как в пьесе Николая Васильевича Гоголя «Ревизор», причем Кашалот очень напоминал в этот момент Городничего. А Человек как ни в чем не бывало подошел и вежливо поздоровался. Тут все заметили, что в руке у него корзинка с черникой. Человек поставил ее на секретарский пенек и весело сказал:

— Вот, насобирал. Ходил по ягоды и случайно забрел сюда. Угощайтесь.

Всё это как-то не очень вязалось с нарисованным