Веселые картинки [Джером Клапка Джером] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

очень долго.

Девушка начинала уже потешаться над графиней.

— Вы говорите, — резко закричала графиня, что любите моего сына, однако, хотите разбить его жизнь! Вы его низведете до вашего собственного уровня!

Девушка выглядела в этот момент, по всей вероятности, очень хорошо. Хотел я бы побывать там, при этом разговоре!

— Мадам, ни с той, ни с другой стороны не будет никакого низведения до низшего уровня. Я очень люблю вашего сына, он один из самых добрых и самых лучших порядочных людей, но я совсем не слепа и вижу, что если один из нас обладает большим умом, чем другой, то это, главным образом, я. Я поставлю своим долгом приспособиться к положению его жены и буду помогать ему в его деле. Нечего вам бояться, мадам, я буду ему хорошей женою, и он никогда не раскается. Вы, может быть, найдете ему богатую жену, воспитанную лучше меня, но никогда не найдете ему жену более преданную его интересам.

Это замечание практически закончило разговор. Графиня была достаточно умна, чтобы понять, что на словах она только теряла; поэтому она встала, положила назад в ридикюль чековую книжку, и сказала:

— Я думаю, милая девушка, что вы с ума сошли. Если вы не хотите позволить сделать что-нибудь для вас, то весь разговор наш кончен. Я не спорить пришла сюда с вами. Мой сын знает свои обязанности по отношению ко мне и к своему семейству. Вы можете делать, как угодно, а я сделаю тоже со своей стороны.

— Очень хорошо, мадам, — сказала Мэри Сюелль, открыв дверь пред графиней, — посмотрим кто выиграет!

Но как бы храбро Мэри Сюелль не держала себя пред своим врагом, однако, я думаю, что она чувствовала себя довольно нехорошо, вникая в свое положение после ухода графини. Она знала своего возлюбленного достаточно хорошо, чтобы понять, что он будет мягче воска в крепких ручках своей маменьки. А сама она не имеет никакой возможности повлиять на него. Она еще раз прочитала несколько полудетских писем, которые он ей писал, а затем посмотрела на фотографию, висевшую в рамке над камином в ее маленькой комнатке. Это было лицо веселого, красивого молодого человека со слишком большими для мужчины глазами, но испорченное необычайно слабым ртом.

Чем больше думала Мэри Сюелль, тем она увереннее становилась в том, что он любил ее и не имел в уме по отношению к ней никаких бесчестных намерений. Если бы дело было только в ее руках, она могла бы рассчитывать сделаться в будущем графиней Б. К несчастью для нее считаться нужно было не с лордом К., а с теперешней графиней Б.

С самого детства и до сих пор лорду К. никогда не приходила в голову мысль оспаривать приказы его матери, а его мозг нелегко воспринимал новые идеи. Если Мэри и успеет победить в этой неравной борьбе, то будет обязана искусству, а не силе.

Она села и написала письмо, которое при любых обстоятельствах можно было назвать образцом дипломатии. Она знала, что его прочтет графиня, и имела в виду с самого начала и мать, и сына. Она не делала упреков и обнаруживала не слишком много чувства. Это было письмо женщины, могущей требовать права, но просящей только вежливости. Она выражала свое желание повидаться с ним наедине и получить от него самого уверение в том, что он желает, чтобы их сватовство прекратилось.

«Не бойтесь, — писала Мэри Сюелль, — я не стану надоедать. Моя собственная гордость не позволит мне настаивать на том, чтобы вы женились на мне против вашего желания. Я слишком забочусь о вас, чтобы причинить вам малейшую неприятность. Скажите мне только сами, что вы хотите, чтобы наше сватовство прекратилось, и я отпущу вас, не произнеся ни одного слова».

Семейство графов было в городе и Мэри послала свое письмо с верным человеком.

Графиня прочитала письмо с великим удовольствием и потом вновь запечатала его и отдала сыну. Оно обещало ей счастливое разрешение задачи. До чтения письма ей всю ночь снился вульгарный процесс о нарушении обещания жениться. Ей казалось, что дерзкий адвокат подвергает ее семью надоедливому перекрестному допросу. Тот факт, что ее сын называл себя чужим именем, был не понят и резко осужден судьей. Симпатизируя виновной, присяжные присудили с нее большие издержки, и в течение ближайших шести месяцев юмористические журналы и певцы по трактирам изощряли все свое остроумие над титулом ее семейства.

Лорд К., прочитав письмо, покраснел и, как всегда, передал его своей матери. Она притворилась, что читает его в первый раз и посоветовала ему согласиться на это свидание.

— Я так рада, — сказала она, — что эта девушка умно берется за дело. Право, в будущем, когда все будет устроено, мы должны будем что-нибудь сделать для нее. Пусть только она придет ко мне под видом горничной, ищущей места или что-нибудь в таком роде, и не станет мне ничего говорить.

В тот же вечер Мэри Сюелль, которую лакей назвал барышней, была введена в небольшую гостиную, соединяющую библиотеку дома на Гроссенорском сквере с другими приемными комнатами. Графиня, бывшая на этот раз в высшей степени