Прощайте, скалистые горы! [Юрий Иванович Семенов] (fb2) читать постранично, страница - 2

Появится — и опять ко дну, только пузыри из воды выскакивают.

— А ты, Андрей, небось своих-то пузырей не заметил? — тихо спросил Громов.

— Подплываю к Васе, а он как раз начал пикировать ко дну. Я его хвать за волосы — и на воздух. Еле отдышался. Ещё бы раз нырнул, и конец — выдохся, значит. Правильно, Вася?

Громов молча кивнул головой и стал приглаживать торчащие мокрые волосы.

— Добрались мы до берега, пришли к Рыбачьему, а на кого как попадёшь, через перешеек? На нём Муста-Тунтури, чёрный хребет, во-он какой! Там линия фронта, а мы без оружия. Натолкнулись случайно на ложную батарею, сняли два бревна с «пушек», штаны на них надели, связать нечем было, и поплыли через залив. — Андрей попросил табаку, а когда Ломов дал ему папиросу, закурил и продолжал: — Теперь, по всему видать, пойдём в пехоту. На земле оно, конечно, твёрдо и не качает, а случаем ранит — лежи, санитары вынесут. На волокушу тебя — и в госпиталь. Глотай кислород вдоволь, тепло, вода кипячёная. Потом медицинская сестричка около тебя, хлопоты разные… Нет, в пехоте тоже хорошо. Главное, сухо и чуть чего — вода солёная в рот не лезет. Только вот думаю, товарищ лейтенант, какие же мы будем моряки без корабля?

Ломов не сразу нашёлся что сказать. Он смущённо улыбнулся, но, вспомнив рассказ штурмана, ответил:

— Полуостров Рыбачий, говорят, как линкор в море. Ну, а на таком корабле известно кто служит — моряки.

— Да-а, это верно, — согласился Андрей и, пересев на койку к Громову, положил ему на плечо руку.

— Ну вот, Васёк, а ты говорил, не переберёмся через залив, утонем. До коммунизма ещё доживём и первыми в ворота заходить будем!

Громов неожиданно что-то вспомнил, поставил на стол кружку с чаем и, торопливо прощупав на себе прилипшую к телу тельняшку, достал из-под неё намокший партийный билет.

Заволновался и Андрей. Бросив в пепельницу недокуренную папиросу, он тоже запустил руку, под тельняшку…

По транспорту били немецкие батареи. Один за другим в залив падали крупнокалиберные снаряды, поднимая огромные столбы воды. Команда «Вятки» стояла по боевым постам. Транспорт, меняя курс, полным ходом прошёл залив и, укрывшись за мысом полуострова, направился к одинокому деревянному пирсу.

«Вятка» прижалась бортом к высокой стене пирса. Небольшая бухта, носящая название Оленье озерко, слабо освещалась луной. С транспорта были видны клочок берега и очертания сопок. Хлюпая, бились волны о толстые сваи под пирсом.

Ломов поднялся на палубу и посмотрел на берег. Мрачным и таинственным казалось ему всё вокруг, особенно сопки, куда он должен пойти сейчас.

С берега доносились людские голоса, ржанье лошадей. Слышались они всё ближе, громче, и вскоре на пирсе показалось с полроты морских пехотинцев, одетых в телогрейки, ватные шаровары и сапоги.

Ломов старался разглядеть лица людей, но не мог. Неожиданно он услышал смех, донесшийся с берега, и почувствовал облегчение. Как будто бы ожили и даже приветливо звали к себе суровые сопки. Не дожидаясь, пока подадут трап, Ломов спрыгнул с борта на пирс.

— Жду с победой! — вслед ему крикнул штурман, помахивая рукой.

— Спасибо! Желаю вам удачи, — ответил Ломов и быстро пошёл к дороге.

Остановился он около повозки, на которой сидели трое матросов в ватниках и бескозырках.

— Товарищи! Где находится бригада морской пехоты? — спросил Ломов и, не получив сразу ответа, добавил: — Я на «Вятке» приехал, первый раз…

Матросы рассмеялись. Один из них слез с повозки и, подойдя к Ломову, сказал:

— Ездят только на подводах, а по морю ходят, товарищ лейтенант.

Ночной мрак скрыл краску, выступившую на лице Ломова.

— Я командир взвода морской пехоты, — Ломов сделал ударение на последнем слове, он сел на подводу и с подчёркнутой серьёзностью продолжил: — Вижу, вы старые подводники. А вот я вчера интересный случай наблюдал, могу рассказать?

Матросы согласились, чувствуя, что лейтенант не хочет уйти от них побеждённым.

— Был я на «большой земле» в Доме флота. До начала кинокартины разговорился с капитаном, лётчиком, моим соседом, который вдруг шепнул мне: «Вот врёт парняга, давай послушаем». И он указал на сидящего перед нами сержанта с авиационными погонами. Тот рассказывал девушке: «Сбил я и этого, топаю на аэродром. Кругом вода, жуть. Вдруг смотрю «рама» летит, это самолёт у них есть такой «хенкель». Я за ним, подстроился в хвост, строчу на всю катушку из пулемёта, но, беда, кончились патроны. Что делать?»… Сержант в азарте даже пригнул голову и растопырил пальцы. А мой сосед лётчик шепчет ему на ухо: «А ты бы его кнутом, кнутом!» Недовольный сержант резко посмотрел в нашу сторону. Я хорошо запомнил его вытянувшееся лицо и большие, круглые, мигающие глаза.

— Почему ему так сказал капитан? — спросил матрос, подтрунивавший над Ломовым.

— Я тоже поинтересовался у капитана. Оказалось, что сержант — просто ездовой, как и вы, — подчеркнул Ломов. — Он возил в бочке пресную воду на аэродром… А уж если строго говорить, то