Три недели страха [С Дж. Бокс] (fb2) читать постранично, страница - 88
- Три недели страха (пер. Владимир Витальевич Тирдатов) (и.с. Мастера остросюжетного романа) 906 Кб, 234с. скачать: (fb2) - (исправленную) читать: (полностью) - (постранично) - С. Дж. Бокс
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
отделении. Надзиратели благоволят ко мне, так как, подобно судье и прокурору, сочувствуют мне. Я никогда не просил их об одолжениях, но они оказывают их. У меня отдельная камера с кроватью, умывальником, туалетом, книгами и ноутбуком. Здесь есть библиотека и приличное медицинское обслуживание. Я держусь вежливо, но не по-дружески с другими заключенными. Впрочем, по-настоящему опасных я встречаю только во время приема пищи.
Да, я пять раз видел Джона Морленда. Он видел меня тоже, но притворялся, что не узнает. Морленд носит белую робу заключенного пожизненно. Мы все избегаем людей в белом, а надзиратели отделяют их от нас. Морленд был осужден на процессе, который многие из вас наблюдали по национальному телевидению и кабельным каналам. Несмотря на мощную защиту в лице опытного Бертрама Лудика и собственные показания, где он заявил, что Обри Коутс и его сын Гэрретт были хладнокровно убиты во время неудачного рейда на жилище педофила, куда он ошибочно попал, выбирая рождественскую елку, жюри признало его виновным в убийстве первой степени, имея в виду гибель Дорри. Четыре фотографии, которые я впервые увидел в моей гостиной, сейчас наиболее популярны в Америке среди тех, кто следит за процессами по делам об убийстве. Их даже напечатал журнал «Пипл». Несмотря на фото и показания Хенкела, Джон Морленд так и не признался в убийстве своих родителей и своей жены. Он заявил, что оклеветан продажными копами и что сам застрелил Обри Коутса, а не полиция. Во время процесса все полицейские, которые были в Одиноком каньоне тем утром, опровергали его заявления. Один за другим они излагали версию событий, противоположную версии Морленда. Почему? Потому что Коуди, возможно вдохновленный самим судьей, мыслил наперед. Он знал, что в тюрьме педофилы были нижайшими из низких — их считали даже хуже стукачей. В этом деле заключенным был судья, пытавшийся помочь педофилу, оправдав его. Я слышал, что на него нападали трижды — били, насиловали и ударили ножом. Меня интересовало, одобряет ли это призрак Дорри. Может быть, в ней достаточно веры, чтобы простить его. Но во мне — нет. Через надзирателей я послал ему записку: «Я выйду отсюда через год. Как насчет вас? Мелисса шлет вам привет». Ответа не последовало.
Келли Морленд подверглась следствию в связи с подозрением в соучастии в преступлениях ее мужа и пасынка, и была быстро оправдана. Она заявила, что была шокирована и сердита, когда Джон объявился в то воскресенье с девятимесячной девочкой и объявил, что она теперь часть их семьи. Келли сказала полиции, что обвиняет мужа в разрушении ее жизни цитатой, сравнимой со словами Баттерфлай Мак-Куин из «Унесенных ветром»: «Я ничего не знаю о младенцах». Она сказала, что с плачем кормила Энджелину тостами и виноградом. Когда на следующее утро появилась полиция с Мелиссой, она открыла дверь с Энджелиной на руках и с энтузиазмом вручила девочку ее матери.
Мелисса и Энджелина приходят навестить меня каждое воскресенье. Энджелина — очаровательная болтушка. Должен признаться, что каждый раз, когда я ее вижу, я ищу в ее поведении то, что подтверждало бы слова Гэрретта и невольный намек Коуди. Я никогда не говорил и не скажу об этом Мелиссе. Но когда я смотрю на Энджелину и играю с ней, то вижу только веселую и чудесную малышку. Я начинаю осознавать то, в чем стал сомневаться за три недели моей жизни: в этом мире есть хорошие и добрые люди. Я думаю о Коуди, Брайене, Торклесоне, Сэндерсе, Моралесе, полицейских из СВАТ, моих адвокатах, надзирателях, судье, который вынес приговор. Они все могли быть холодными и равнодушными. Это было бы легче всего. Жестокость естественно присуща человеческим существам. Но они выбрали доброту, даже если она могла противоречить строгим рамкам закона. Я не циничен. Но я прагматичен. Я знаю, что каждый способен на крайности, включая меня. Есть четкая линия между добром и злом, но она меняется в зависимости от ситуации. Она менялась и для меня, и я умудрился переступить ее, узнав, что, когда ее переступаешь, дурные поступки становятся более легкими, так как моральные путы ослабевают. То, что я сделал, не составило для меня труда. Поэтому я должен находиться здесь. И этому трудному душевному опыту я научу свою дочь.
Мелисса работает генеральным менеджером отеля «Эдамс Марк». Они живут в кондоминиуме на границе центра Денвера, так как отсутствие моих заработков вынудило нас продать наш дом. Мелисса настаивает, что кондоминиум превосходный, и на фотографиях, которые она показала мне, он действительно выглядит приятно. Единственное, о чем она, по ее словам, сожалеет, — это что я в тюрьме, а Энджелина должна каждый день проводить с няней.
Мои родители приезжали из Монтаны повидать меня. Я видел, что, входя в комнату для свиданий, оба были дьявольски смущены. Я тоже был смущен, зная, каковы охранные процедуры. Не думаю, что папа делал хоть шаг в жизни без своего ножа, а маме приходилось
Да, я пять раз видел Джона Морленда. Он видел меня тоже, но притворялся, что не узнает. Морленд носит белую робу заключенного пожизненно. Мы все избегаем людей в белом, а надзиратели отделяют их от нас. Морленд был осужден на процессе, который многие из вас наблюдали по национальному телевидению и кабельным каналам. Несмотря на мощную защиту в лице опытного Бертрама Лудика и собственные показания, где он заявил, что Обри Коутс и его сын Гэрретт были хладнокровно убиты во время неудачного рейда на жилище педофила, куда он ошибочно попал, выбирая рождественскую елку, жюри признало его виновным в убийстве первой степени, имея в виду гибель Дорри. Четыре фотографии, которые я впервые увидел в моей гостиной, сейчас наиболее популярны в Америке среди тех, кто следит за процессами по делам об убийстве. Их даже напечатал журнал «Пипл». Несмотря на фото и показания Хенкела, Джон Морленд так и не признался в убийстве своих родителей и своей жены. Он заявил, что оклеветан продажными копами и что сам застрелил Обри Коутса, а не полиция. Во время процесса все полицейские, которые были в Одиноком каньоне тем утром, опровергали его заявления. Один за другим они излагали версию событий, противоположную версии Морленда. Почему? Потому что Коуди, возможно вдохновленный самим судьей, мыслил наперед. Он знал, что в тюрьме педофилы были нижайшими из низких — их считали даже хуже стукачей. В этом деле заключенным был судья, пытавшийся помочь педофилу, оправдав его. Я слышал, что на него нападали трижды — били, насиловали и ударили ножом. Меня интересовало, одобряет ли это призрак Дорри. Может быть, в ней достаточно веры, чтобы простить его. Но во мне — нет. Через надзирателей я послал ему записку: «Я выйду отсюда через год. Как насчет вас? Мелисса шлет вам привет». Ответа не последовало.
Келли Морленд подверглась следствию в связи с подозрением в соучастии в преступлениях ее мужа и пасынка, и была быстро оправдана. Она заявила, что была шокирована и сердита, когда Джон объявился в то воскресенье с девятимесячной девочкой и объявил, что она теперь часть их семьи. Келли сказала полиции, что обвиняет мужа в разрушении ее жизни цитатой, сравнимой со словами Баттерфлай Мак-Куин из «Унесенных ветром»: «Я ничего не знаю о младенцах». Она сказала, что с плачем кормила Энджелину тостами и виноградом. Когда на следующее утро появилась полиция с Мелиссой, она открыла дверь с Энджелиной на руках и с энтузиазмом вручила девочку ее матери.
Мелисса и Энджелина приходят навестить меня каждое воскресенье. Энджелина — очаровательная болтушка. Должен признаться, что каждый раз, когда я ее вижу, я ищу в ее поведении то, что подтверждало бы слова Гэрретта и невольный намек Коуди. Я никогда не говорил и не скажу об этом Мелиссе. Но когда я смотрю на Энджелину и играю с ней, то вижу только веселую и чудесную малышку. Я начинаю осознавать то, в чем стал сомневаться за три недели моей жизни: в этом мире есть хорошие и добрые люди. Я думаю о Коуди, Брайене, Торклесоне, Сэндерсе, Моралесе, полицейских из СВАТ, моих адвокатах, надзирателях, судье, который вынес приговор. Они все могли быть холодными и равнодушными. Это было бы легче всего. Жестокость естественно присуща человеческим существам. Но они выбрали доброту, даже если она могла противоречить строгим рамкам закона. Я не циничен. Но я прагматичен. Я знаю, что каждый способен на крайности, включая меня. Есть четкая линия между добром и злом, но она меняется в зависимости от ситуации. Она менялась и для меня, и я умудрился переступить ее, узнав, что, когда ее переступаешь, дурные поступки становятся более легкими, так как моральные путы ослабевают. То, что я сделал, не составило для меня труда. Поэтому я должен находиться здесь. И этому трудному душевному опыту я научу свою дочь.
Мелисса работает генеральным менеджером отеля «Эдамс Марк». Они живут в кондоминиуме на границе центра Денвера, так как отсутствие моих заработков вынудило нас продать наш дом. Мелисса настаивает, что кондоминиум превосходный, и на фотографиях, которые она показала мне, он действительно выглядит приятно. Единственное, о чем она, по ее словам, сожалеет, — это что я в тюрьме, а Энджелина должна каждый день проводить с няней.
Мои родители приезжали из Монтаны повидать меня. Я видел, что, входя в комнату для свиданий, оба были дьявольски смущены. Я тоже был смущен, зная, каковы охранные процедуры. Не думаю, что папа делал хоть шаг в жизни без своего ножа, а маме приходилось
Последние комментарии
1 день 11 часов назад
1 день 13 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 4 часов назад
2 дней 9 часов назад
2 дней 13 часов назад