Открытая педагогика [Вениамин Михайлович Фильштинский] (fb2) читать постранично, страница - 4

счастливчики были избраны каждый — порой из ста или, по крайней мере, из восьмидесяти человек.

Я сейчас не говорю про ошибки, которые обнаруживаются позже… Девушку взяли безоговорочно, с восторгом, а она, закончив институт, стала продавщицей. Молодой человек учился на актера, а стал заведующим автобазой. Не означает ли все вышесказанное, что набор — лотерея?

Кстати, у одной абитуриентки описано сходное ощущение.

Ольга Р.: «Когда я пришла на отборочный тур, мне не было страшно, и я почти не волновалась. Было очень весело и интересно. Мне казалось, что я не поступаю в институт, а играю в кегли. Я — кегля, все абитуриенты — кегли, а все преподаватели — шары. Стою я однажды в коридоре, катится на меня большой шар. Я спрашиваю соседнюю кеглю: «Это кто?» А она мне говорит: «Это Галендеев». Я увернулась, а соседку сбили».

Значит, игра? Лотерея? Нет, конечно! Ведь если мы даже ошибаемся в пяти процентах, в остальных девяноста пяти мы правы. Но чего же нам стоят эти девяносто пять процентов?! Вот поэтому так хочется в этом полуинтуитивном процессе приема в театральную школу найти закономерности, логику, чтобы в следующий раз было меньше ошибок.

ПЕРВЫЕ КОНТАКТЫ

Задолго до начала консультаций начинается игра двух «интересов» — абитуриентов и набирающих педагогов. И те, и другие, оставаясь внешне невозмутимыми, тем не менее, нервничают. И приглядываются друг к другу… На Моховой появляются молодые девушки и юноши, которые робко подходят к серому зданию, открывают тяжелые двери, спрашивают об условиях приема, шепотом говорят друг другу о проходящем мимо седом человеке: «Это Петров» или «Это Красовский».

С другой стороны, и ты, набирающий педагог, не без волнения смотришь на молодого человека, подошедшего к тебе на Моховой улице.

— Простите, вы такой-то?

— Да. А что вы хотели?

— Я хотел бы поступить к вам. Я, правда, еще учусь в военном училище, но должен демобилизоваться…

— Ну что ж, действуйте, время еще есть. (Говоришь нарочито спокойно, а сам уже жадно отмечаешь: хорошее лицо, низкий голос, неглупые глаза…)

Или подходит молодой финн, и идет знакомство на корявом английском языке, однако сквозь этот спотыкающийся разговор ты все же улавливаешь серьезность намерений этого юноши.

Но вот приближается момент консультаций. Волнение абитуриентов нарастает. Потом они написали об этом так:

Миша П.: «Очень страшно идти на прослушивание. И, честно говоря, я как можно дольше оттягивал этот момент… И вот, когда наступил этот день, я шел и думал, что мне нужен случай, удача…»

Галя О.: «Четырнадцатое мая — день консультации. Утро. Меня бьет отчаянная дрожь».

КОНСУЛЬТАЦИИ

Что такое консультации? В небольшой комнате сидит педагог (реже двое), в коридоре теснятся абитуриенты. Лаборант кафедры разбивает их на десятки. И вот в комнату входят десять взволнованных, притихших разнокалиберных, разношерстных, одетых кто как (один принарядился, другой чуть не в уличной куртке) мальчиков и девочек. Кто смотрит испуганно, кто нервно улыбается, но спокойных нет — все напряжены. Первое дело (как, впрочем, во всяком творческом процессе) успокоить их, расслабить. Предлагаешь сесть поудобнее, шутишь, долго записываешь фамилии, спрашиваешь отчества, «наивно» интересуешься: «Что это вдруг вы собрались в театральный институт?» Сам тем временем, разумеется, рассматриваешь, ловишь искорки обаяния, привлекательности, ума, эмоциональности.

Официальная программа знакомства на консультации: стихотворение, басня, отрывок из прозы. Бывает, что абитуриенты предлагают исполнить какой-нибудь монолог из пьесы, сыграть сцепку из своего самодеятельного репертуара — это отвергаешь (во всяком случае, поначалу). Вышеозначенных трех жанров вполне достаточно. Тут уникальное сочетание. Стихи дают возможность оценить чувство поэзии у поступающего, темперамент, возможность надбытового сценического существования. Проза преимущественно выявляет ум, логику, самообладание, возможности воображения. Басня — юмор, живость и характерность (то есть потенциальную способность к перевоплощению). Разумеется, по репертуару сразу видно, есть ли у абитуриента какая-то культура, какое-то общее воспитание…

Так складывается первое впечатление об абитуриенте. Естественно, проще всего с теми, кто наглядно не имеет права на профессию. Их отсеиваешь с облегчением. А вот остальные… Тут педагог выполняет одновременно три дела.

Первое: общается с абитуриентом.

— Стихи!.. Басню!.. Прозу!.. Достаточно… Извините, что прерываю… Начните снова вот с этого места… А нет ли еще стихов? А другой басни? А кто с вами разучивал стихи? Сами? А басню? Играли в драмкружке? А что вы там еще играли?..

Второе: смотреть, смотреть и смотреть, подстерегать, как я уже говорил, «искры»…

Третье: хоть коротко, хоть в двух-трех словах успеть зафиксировать свои впечатления, что-то записать, иначе забудешь или перепутаешь.

Некоторые