Часть вторая продолжает «уже полюбившийся сериал» в части жизнеописания будней курсанта авиационного училища … Вдумчивого читателя (или слушателя так будет вернее в моем конкретном случае) ждут очередные «залеты бойцов», конфликты в казармах и «описание дубовости» комсостава...
Сам же ГГ (несмотря на весь свой опыт) по прежнему переодически лажает (тупит и буксует) и попадается в примитивнейшие ловушки. И хотя совершенно обратный
подробнее ...
пример (по типу магического всезнайки или суперспеца) был бы еще хуже — но все же порой так и хочется прибавить герою +100 очков к сообразительности))
В остальном же все идет без особых геройств и весьма планово (если не считать очередной интриги в финале книги, как впрочем было и в финале части первой)). Но все же помимо чисто технических нюансов службы (весьма непростой кстати...) и «ожидания экшена» (что порой весьма неоправданно) — большая часть (как я уже говорил) просто отдана простому пересказу «жита и быта» бесправного существа именуемого «курсант»))
Не знаю кому как — но мне данная книга (в формате аудио) дико «зашла»)) Так что если читать только ради чтения (т.е не спеша и не пролистывая страницы), то и Вам (я надеюсь) она так же придется «ко двору»))
Как ни странно, но похоже я открыл (для себя) новый подвид жанра попаданцы... Обычно их все (до этого) можно было сразу (если очень грубо) разделить на «динамично-прогрессорские» (всезнайка-герой-мессия мигом меняющий «привычный ход» истории) и «бытовые-корректирующие» (где ГГ пытается исправить лишь свою личную жизнь, а на все остальное ему в общем-то пофиг)).
И там и там (конечно) возможны отступления, однако в целом (для обоих
подробнее ...
вариантов) характерно наличие какой-то итоговой цели (спасти СССР от развала или просто желание стать гораздо успешнее «чем в прошлый раз»). Но все чаще и чаще мне отчего-то стали попадаться книги (данной «линейки» или к примеру попаданческий цикл Р.Дамирова «Курсант») где все выстроено совсем на других принципах...
Первое что бросается в глаза — это профессия... Вокруг нее и будет «вертеться все остальное». Далее (после выбора любимой темы: «медик-врач», военный, летчик, милиционер, пожарный и пр) автор предлагает ПРОСТО пожить жизнь героя (при всех заданных условиях «периода подселения»).
И да — здесь тоже будут всяческие геройства, свершения и даже местами прогрессорство (куда уж без него), но все это совсем НЕ является искомой целью (что-то исправить, сломать или починить). Нет! Просто — каждая новая книга (часть) это лишь очередная «дверь», для того что-бы еще чуть-чуть пожить жизнь (глазами героя).
И самое забавное, что при данном подходе — уже совсем не обязательны все привычные шаблоны (использовав которые писать-то в принципе трудновато, ибо ГГ уже отработал «попаданческий минимум», да и что к примеру, будет делать генсек с пятью звездами ГСС, после победы над СаСШ? Все! Дальше писать просто нет никакого смысла (т.к дальше будет тупо неинтересно). А тут же ... тут просто поле не паханное)) Так что «только успевай писать продолжение»))
P.S Конкретно в этой части ГГ (вчерашний школьник) «дико щемится» в авиационное училище — несмотря на «куеву тучу» косяков (в виде разбитого самолета, который ему доверили!!!) и неких «тайн дома …» нет не Романовых)) а его личного дома)).
Местами ГГ (несмотря на нехилый багаж и опыт прошлой жизни) откровенно тупит и все никак не может «разрулить конфликт» вырастающий в очередное (казалось бы неприодолимое препятствие) к заветной цели... Но... толи судьба все же милостива к «засланцу», то ли общее количество (хороших и желающих помочь) знакомых (посвященных в некую тайну) все же не переводится))
В общем — книга (несмотря на некоторые шороховатости) была прослушана на «ура», а интрига в финале (части первой) мигом заставило искать продолжение))
Пэдберри и следующего за ним. Убив Пэдберри, он сделался преднамеренным убийцей, который впоследствии, увидев, как я выскользнул через черный ход из нового здания общины, последовал за мной и попытался меня убить. Когда, промазав, он вместо меня убил мальчика, невинного ребенка, одного из тех существ, к которым он испытывал ничем не осложненную любовь, это явилось последней каплей. Мне кажется, поэтому он и отправился обратно к церкви, или как они там себя называют. По-моему, он чуть было не зашел внутрь, чтобы исповедаться. Но у него не хватило духу, и он предпочел покончить жизнь самоубийством.
Дрисколл кивнул.
— Все сходится, — согласился он. — И я теперь понимаю, почему вы не хотели оправдываться, пока мы не обнаружили, что Донлон и в самом деле застрелился. Но почему вы ни с кем, кроме меня, не хотели говорить?
— Потому что, — ответил я, — в таком случае это останется между нами. Вы можете оставить дело открытым, назначить на следствие других людей, которые, видимо, ничего не выяснят. Донлон мертв, нет смысла подвергать дело огласке. Ни его жене, ни полиции это ничего хорошего не принесет.
Он нахмурился:
— С чего это вы так заботитесь о полиции? Я думал, что вы уже не испытываете к нам добрых чувств.
— Я не уходил со службы, — ответил я. — Это меня ушли. Я считаю, что в меру своих способностей был неплохим полицейским. Я никогда не держал на полицию зла, и в том, что со мной случилось, никого, кроме себя самого, не виню. Поэтому, если я могу помочь полиции избежать незаслуженных неприятностей, то почему бы этого не сделать?
— В прошлый раз вы произвели на меня другое впечатление, — признался он.
— Да и вы на меня тоже, — ответил я. — Я решил, что вы печетесь только о том, чтобы в вашем округе все было шито-крыто. Я никогда таких не уважал, да и теперь не уважаю. Я думал, что вы вызвали меня, чтобы заткнуть мне рот, и не испытывал к вам ничего, кроме отвращения.
— Вы никогда не пытались подать апелляцию или добиться пересмотра вашего дела? Может, по истечении определенного времени вы могли бы снова вернуться на службу?
Я покачал головой:
— Нет. Комиссия постановила, что ее решение окончательно и обжалованию не подлежит.
— Подобные вещи иногда со временем забываются, — сказал он. — У вас остались друзья в полиции?
— Я вас понял, — ответил я, — спасибо за заботу. Но я не хочу даже и пытаться, чтобы слишком себя не обнадеживать.
— Почему же?
— Потому что если я позволю зародиться надежде, то я погиб. Если мою апелляцию отклонят, то я — конченый человек. Еще один Донлон. У каждого человека есть свои рамки, и он адаптируется к жизни внутри них. Донлона выпихнули за эти рамки, когда он обнаружил, что стерилен и, возможно, имеет и другие проблемы. Он приспособился к новым ограничениям, немного свихнулся, чтобы быть в состоянии существовать в этом мире, а потом его вытолкнули и из этих рамок, когда он вдруг сделался убийцей. А во второй раз он не смог приспособиться, он потерял сам себя. То же самое ожидает и меня. Однажды меня вытолкнули, и я приспособился, я заслонился от мира, я живу в своем маленьком мирке, занимаюсь маленькими делами, в голове у меня — маленькие мысли. А теперь вы предлагаете мне выйти за эти рамки, поставив жизнь на карту. Я на это не согласен. Я уж лучше поживу, хотя бы и в полжизни.
Он вперил в меня внимательный взгляд, и я видел, что он решает, продолжать ли настаивать на своем. Увидев по его лицу, что он предпочел оставить меня в покое, я испытал облегчение.
— Ладно, Тобин, — махнул он рукой, — по-моему, вам видней.
— Спасибо.
— Если когда-нибудь передумаете, позвоните мне прежде, чем что-нибудь предпринимать.
— Обязательно, — пообещал я, хотя знал, что я не передумаю и ничего не буду предпринимать.
Он поднялся на ноги.
— Как я понимаю, вам не хочется здесь задерживаться, — сказал он.
Собственно говоря, я бы задержался здесь на неопределенный срок, но ему об этом сказать я не осмелился. У подавляющего большинства людей сформировался целый комплекс общепринятых точек зрения на вещи, а когда чья-то точка зрения отличается от их, они незамедлительно относят таких людей к числу больных или безумных, возможно, опасных и определенно неспособных справиться со своими собственными делами, поэтому с такими начинают возиться. И я встал со словами:
— Нет, кажется, я и так здесь слишком долго пробыл.
— Мне тоже так кажется. Пойдемте.
Мы вместе вышли из камеры, нам отперли дверь в конце коридора, а внизу дежурный вернул мне отобранные накануне вещи. Поскольку меня сопровождал капитан, то обратный процесс занял гораздо меньше времени, чем когда меня принимали. Не прошло и десяти минут, как мы стояли в вестибюле рядом с сидевшим за стойкой дежурным сержантом, и выход был свободен.
Капитан Дрисколл протянул мне руку, и, ощущая себя героем мелодрамы, я взял ее.
— Не знаю еще, решим ли мы замолчать это дело, — сказал он. — Не мне решать, поднимусь наверх — позвоню в
Последние комментарии
5 часов 49 минут назад
6 часов 6 минут назад
6 часов 18 минут назад
6 часов 24 минут назад
8 часов 55 минут назад
8 часов 59 минут назад