«Если», 1998 № 08 [Владимир Гаков] (fb2) читать постранично, страница - 4

волосатые головы. Рост придает землянам устрашающий вид. Двигаются они медленно. Ано, проучившаяся год в университете до того, как я ее убила, говорила, что у себя на планете земляне ощущают себя более легкими, чем мы здесь. Я ее не поняла, но Ано была умницей и говорила, видимо, правду. Еще она заметила, что в древности мы, фоллеры и земляне состояли в родстве, но в это совсем уж трудно поверить Тут Ано, скорее всего, ошибалась.

Назвать нашими родичами хухубов, не додумывалась даже она. Это мелкие, трусливые, уродливые и одновременно опасные четвероногие, усыпанные бородавками и мерзко пахнущие. Я облегченно перевела дух, обнаружив, что их в Аудите немного и держатся они отдельно от остальных.

Все мы бредем в просторное помещение с грубыми столами и табуретами; в углу устроена поилка для хухубов. Еда уже выставлена на столы. Хлопья, лепешки, плоды дерева элиндель — пресно, но питательно. Что меня поражает, так это полное отсутствие охраны. Видимо, заключенным разрешается вытворять все, что им заблагорассудится, с едой, со столовой, друг с другом. Почему бы и нет? Ведь в реальности нас не существует.

Мне срочно требуется защита.

Я выбираю компанию: две женщины и трое мужчин. Они сидят спиной к стене; остальные заключенные почтительно оставили вокруг них свободное пространство. Судя по всему, лидер у них — старшая из женщин. Я сажусь напротив нее и смотрю прямо в глаза. Ее левая щека изуродована шрамом, теряющимся среди меха на шее.

— Меня зовут Ули Пек Бенгарин, — говорю я спокойно и тихо, так, чтобы меня не услышал никто, кроме этой компании. Осуждена за убийство родной сестры. Я могу вам пригодиться.

Женщина не отвечает, ее глаза взирают невозмутимо, но я завладела ее вниманием. Остальные смотрят на меня исподлобья.

— Я знаю осведомителя среди надзирателей. Он знает, что я про него знаю. Он приносит мне с воли все, что я прошу, под обещание не разглашать его имя.

Ее взгляд по-прежнему равнодушен. Тем не менее я понимаю, что она мне верит. Ее убедила сама скандальность моего сообщения. Надзиратель, раз изменивший реальности осведомительством, то есть нарушением совместной реальности, обязательно начинает извлекать из этого материальную выгоду. При нарушении реальности ставки возрастают, По этой же причине ей легко поверить, что я способна изменить соглашению с надзирателем, заключенному прежде.

— Что он тебе приносит? — небрежно спрашивает она. Голос у нее скрипучий и низкий.

— Письма, сладости, пел. — Опьяняющие средства в тюрьме запрещены.

— Оружие?

— Возможно, — говорю я.

— Почему бы мне не выколотить из тебя имя надзирателя и не договориться с ним самой?

— Не получится. Он мой кузен — Это рискованнейшая часть легенды, придуманной для меня службой Реальности и Искупления.

Женщина пристально смотрит на меня. Затем кивает.

— Ладно, садись.

Она не спрашивает, чего я хочу в обмен за блага, которые она получит через моего вымышленного кузена. Она знает это, не спрашивая. Я сажусь рядом. Если кто-то отныне может представлять для меня угрозу в тюрьме Аулит, то лишь она.

Теперь мне предстоит подружиться с землянином.

Это оказывается труднее, чем я ожидала. Земляне держатся сами по себе, мы тоже. Они так же беспощадны друг к другу, как все безумные обреченные души в Аудите; здесь вообще парит ужас, как в детских страшилках. Не прошло и десяти дней, как орава землян избила фоллера. Женщина Мира пырнула ножом соплеменницу, и та истекла на каменном полу кровью и скончалась. Это был единственный случай, когда появились вооруженные до зубов надзиратели, а с ними жрец. Он прикатил гроб, наполненный химикатами, погрузил в них тело, чтобы оно не разложилось, избавив заключенную от отбывания наказания — вечной смерти.

Ночью, оставшись в камере одна, я вижу сны, в которых Фраблит Пек Бриммидин отменяет мою временную реальность. Труп с ножевыми ранениями превращается в Ано, а женщина, нанесшая эти ранения, становится мною. После этих снов я просыпаюсь от собственных криков, вся в слезах. То слезы ужаса, а не горя. Моя жизнь и жизнь Ано подвешены на тонкой ниточке: все зависит от преступника-землянина, с которым я еще не познакомилась.

Впрочем, я уже знаю, кто это. Я подкрадываюсь к землянам, стоящим кучками, и подслушиваю. Их языком я, разумеется, не владею, но Пек Бриммидин научил меня узнавать слова «Кэррил Уолтерс». Кэррил Уолтерс — старый землянин с седыми, ровно подстриженными волосами, смуглой морщинистой кожей, запавшими глазами. Но десять его пальцев — как они умудряются не путаться в таком количестве пальцев? — длинные и быстрые.

Мне достаточно одного дня, чтобы понять: соплеменники обходят Кэррила Уолтерса стороной, окружая его таким же благоговейным почтением, каким окружены мои защитники. На выяснение причин такого отношения уходит немало времени. Кэррил Уолтерс не защищает и не карает. Не думаю, что у него есть тайные совместные реальности с охраной. Я остаюсь в