Убийца роз [Андрей Мартынович Упит] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

ни в этом саду, ни где-нибудь в мире.

Все здесь для нее… Франку Аршалыку кажется, что только для того он и учился в Праге, Берне и Гейдельберге, оставил химию ради ботаники, ездил в Ниццу и на Кавказ, чтобы вырастить для графини Франчески эти розы. Это же ее розы! На выставке в Будапеште она получила за них высшую похвалу. Про эти розы были длинные статьи в журналах — и ее портрет. Взглянуть на ее розы приезжают издалека. Их посылают в Вену к августейшему двору в дни больших торжеств… Франк Аршалык чрезвычайно горд этим.

На этой самой скамье она впервые подала ему руку, и он осмелился ее поцеловать. А сколько раз потом! Эти самые розы она с яростно сверкающими глазами приказала вырыть и перенести в оранжерею, когда приехавшая в гости разведенная жена американского миллионера Вандершильда присела здесь и смотрела больше на него самого, чем на его розы. Какое это было время!

Франк Аршалык вздыхает и смотрит на землю. И вчера ее здесь не было. Вот уже который день… И придет ли сегодня?

Он встает и понуро бредет к оранжерее. Теперь он уже не замечает, что одна из перламутровых раковин, которыми выложены края дорожки, выпала. В другом месте трава, которая должна только покрывать черную, хорошо унавоженную и всегда сырую землю, дотянулась до нижних ветвей приземистого розового куста. И у аллеи кто-то вчера осмелился сорвать цветок. Сломанный стебель с увядшими листьями так бросается в глаза. Но Франк Аршалык сегодня ничего не видит.

На скамейке у двери оранжереи, привалившись к поросшей плющом стене, сидит и покуривает свою трубку ведающий дворцовыми погребами старый Йонк. К этому пороку он пристрастился еще в те времена, когда у него была своя гостиница с ресторацией в Аграме. Тайком он покуривает и здесь, где это строжайше запрещено, где только одни господа изредка дымят сигарой. Но Аршалыка Йонк не очень боится, они добрые друзья. Не торопясь, он прячет трубку.

— Доброе утро, господин Аршалык. А я и не знал, что вы поднялись вместе с баронессой Пикар.

— Баронесса Пикар еще не могла подняться.

Йонк ухмыляется во все свое широкое, румяное лицо.

— Вот и я так думал, пока не увидел. Уже с час, как проснулась. Вы же знаете, этот Аграм еще дает мне себя знать. А тут еще уборщица говорит, что в моей комнате табаком пахнет, вот я и открыл окно — проветрить. Гляжу: госпожа баронесса идет к воротам, за которыми людской двор.

— Людской двор? Вы наверняка обознались.

— Наверняка — нет. Потому что через минуту она уже шла обратно, заметила открытое окно, подошла и смотрит наверх. А я спрятался за занавеской, и она меня не заметила. Постояла немного и вошла.

— Довольно странно.

Йонк усмехается и благодушно вытягивает ноги.

— А я ничего странного не вижу. В ней же течет кровь французского земледела. Вы слышали: барон Пикар женился на ней в шестьдесят лет, и только из-за большого приданого. Ну, понятно, ее древнее дворянское происхождение безупречно, потому что иначе Франческа Эстергази… Что с вами? Простудились?

— Нет… Наверное… камешек попал в башмак.

— Так присядьте и вытряхните. А простудиться легче легкого — когда вы целый день в этой своей бане торчите. У меня голова от этого угара кругом идет, стоит вам дверь приоткрыть.

— К этому надо привыкнуть.

— Да… так о чем бишь я?.. Я только то хотел сказать, что баронесса Пикар здесь уже освоилась, как у себя дома. Поговаривают, что граф этот дворец совсем отдаст дочери и виконту Пикару. А уж тогда баронесса будет здесь настоящей хозяйкой. А что рано встает — так я дамочек этой породы знаю. Большую часть работников выставит. Может быть, и вас. Меня-то уж наверняка.

— Я об этом ничего не знаю.

— А я слышал… Баронесса Пикар, это вам не Эстергази. Она тут все перешерстит. Я не знаю, но вы-то там бываете. Говорят, вчера чайную чашку взяла у лакея обеими руками… Это-то вы знаете, что виконт Пикар сегодня после обеда приезжает.

— Да, это я знаю. Но что тут особенного…

Франк Аршалык идет в оранжерею. Ему всегда противно слушать лакейские сплетни о господах.

Его охватывает парной, насыщенный душным ароматом воздух. Тропические растения — по-змеиному извиваясь, сплетаясь в узлы, тянутся по обе стороны. Точно полипы или гигантские пауки, карабкаются среди устроенных в каменных бассейнах топей. В голых кривых переплетениях маячат листья выше человеческого роста размером. Серебристые и зеленые клубы кактусов, точно съежившиеся, насторожившиеся и ощетинившиеся животные лежат в огромных горшках и бочках. Причудливые цветы — словно большие бабочки или пестрые птицы так и трепещут, чуть коснется их воздушная волна от проходящего мимо человека.

Франк Аршалык нигде не останавливается. Даже в плодовом отделении, где за запотевшей стеной играют красные, белые и золотистые краски, где огромные зеленые грозди висят на тонких-тонких лозах. Есть там и специальная клубничная теплица, круглый год обслуживающая болеющего белокровием графа Эстергази… Франка