2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
нажал на акселератор, и крошечный островок под крышей, заполненный обнажёнными чувствами и стереофоническими звуками, со скоростью девяносто миль в час помчался навстречу будущему по трассе Форт-Уэрт — Даллас. По обеим сторонам лежащего на покатых холмах шоссе тянулись фабрики, склады, дома.
Вьётся дымок В небе над Далласом. Я мчусь к тебе, Моя Эллис…
— Держи, — кашляя, Максвелл протянул мне сигарету. Глаза его слезились, лицо побагровело и жилы на шее вздулись. Я взял сигарету.
— Б. А. вызывает меня завтра в десять, — сказал я.
— Скорей всего скажет, что ставит тебя на воскресную игру в основной состав.
— Сомневаюсь. Если бы так, то он вызвал бы Гилла и сказал, что его в стартовом составе не будет.
— Ты вчера классно занёс мяч в зону. Это решило исход матча.
— Да, но это был единственный пас, который мне удалось поймать.
— Ты и вышел лишь в четвёртом периоде. А я бросил тебе только один мяч.
— Кстати, — я повернулся к Максвеллу, — почему ты не бросаешь мне чаще?
— Потому что ты мало играешь, кретин.
— А! Но теперь, после моего фантастического прохода, ты уж, конечно, пригласишь меня участвовать в твоём телешоу. Дашь мне шанс пролезть в лучшие дома Далласа и Форт-Уэрта. Ведь это тебе ничего не стоит.
— Напрасно ты так думаешь, — ответил Максвелл. — К тому же я уже пригласил на эту неделю Джо-Боба.
— Ну а если я дам интервью? Расскажу, например, о том, как мне удалось справиться с лишаём, который был у меня в детстве, и с результатами воспитания на Среднем Западе. Может быть, оператору удастся снять крупным планом мои руки, палец, ковыряющий в носу.
— Это семейная программа, — сказал Максвелл.
— А почему бы не сделать футбольное шоу для закоренелых извращенцев?
— Что ты думаешь про ОСХ? — помолчав, задумчиво спросил Максвелл.
— ОСХ?
— Общество спортсменов-христиан. — Он говорил хрипло, медленно, стараясь удержать дым марихуаны в лёгких.
Б. А. попросил меня принять участие в национальном слёте, который они организуют в мае. На Хлопковом Кубке.
— Надеюсь, ты согласен, что все их идеи — дерьмо! Или нет?
— Как тебе сказать, — покачал головой Максвелл. — В конце концов, это ведь всё для общего блага…
— Тебе Б. А. это сказал?
— За что ты его не любишь? Ведь он христианин. И гораздо лучше тебя.
— Разумеется. Есть деньги, он преуспевает, жизнь его рассчитана до мелочей, и всё идёт как по маслу. Бог на его стороне.
— А ты рассуждаешь как последний неудачник, — заметил Максвелл. — Что плохого в его предложении?
— Да плевать я хотел! Давай, трудись на общее благо… — Я понизил голос, наполнил его хрипотцой, подражая Максвеллу. — Привет, парни, добрый вечер! Если хотите, Сэт Максвелл даст вам несколько добрых советов. Вместо того чтобы ловить кайф от марихуаны и прочего, отправляйтесь-ка вы лучше на стадион и калечьте друг друга за милую душу. Поверьте, это куда приятней!
Максвелл, глядя на дорогу, молчал. Я тоже задумался, но оглушительный кашель и судорожные жесты Максвелла прервали мои размышления.
— Чёрт, окурок проглотил! — Он тряхнул головой, отхаркался. — Чуть не сжёг себе горло.
— Я ведь говорил, не стоит так затягиваться.
— Говорил… Проклятье! — Он снова харкнул на пол. — А ещё у тебя есть?
— В бардачке.
Максвелл достал самокрутку. Марихуана была завёрнута в копию стодолларовой банкноты.
— Сукин сын! — улыбаясь, Максвелл разглядывал самокрутку. — Немалый куш взял старикан, который это придумал, а?
Дуглас запел «Сегуин». Я нажал кнопку, кассета упала мне на ладонь. Я поставил кассету «Роллинг Стоунз», начинавшуюся с «Женщин из кабака».
— Знаешь, — сказал Максвелл, затягиваясь и глядя вперёд отсутствующим взглядом, — я всегда мечтал поездить по Техасу с полгодика, из одного кабака в другой, послушать хорошую музыку и женщин с самыми печальными воспоминаниями послушать.
— А не боишься, что морду набьют, в Джексборо, например? В кабаках от Форт-Уэрта до Джексборо по традиции Старого Запада вечера не проходило без драк с поножовщиной и пальбой.
— Ты-то чего всё боишься? — помолчав, спросил Максвелл.
— Боли, — сказал я. — Боли. В ужас прихожу, когда вижу, как калечат моё тело, льётся на искусственную траву кровь, а миллионы болельщиков орут, свистят, хлопают…
— И часто видишь? Это, старина, часть жизни. Боль и Наслаждение. Я пришёл к выводу, что одного не бывает без другого. Только так по-настоящему живёшь, а не существуешь.
Я вспомнил, как в начале прошлой весны, когда Максвелл получил травму, мы хорошо посидели в каком-то кабаке, взяли виски с собой и отправились в Санта-Фе. В гостинице в три часа утра Максвелл завалил ночную дежурную на широкий кожаный диван в вестибюле. Я хотел уйти в номер, но она, пышная брюнетка лет сорока пяти, заговорила со мной и всё время, пока мой приятель над ней трудился, рассказывала о том, как обожает её сын Максвелла, не пропускает ни одного матча с его участием, вырезает всё из газет и будет счастлив, когда узнает, что она и Максвелл стали
Последние комментарии
2 часов 25 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад