Месть волчицы [Норман Хьюз] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

подлые приемчики. Да тут еще вышел недород в Пограничье… дело, в общем-то, совершенно обычно при тамошнем климате, весьма скупом на солнце, зато щедром на дожди, снега и прочую погибель для урожая. Однако зерно, в буквальном смысле, упало на подготовленную почву, и наконец к митрианцам прислушались. Еще год прошел, еще один плохой урожай, и многие уже всерьез начали роптать против тогдашнего короля-оборотня Вольфера, а латники Гихора уже стояли на границе …

В общем, королевство упало Немедии в жадные руки, как перезрелый плод. Но на этом Гихор не успокоился. То ли он был так умен и дальновиден, и опасался, что разбитые оборотни неминуемо вновь поднимут голову, в особенности, памятуя о былых бунтах так называемых Бешеных Вожаков, во время которых пролилось немало человечьей крови, то ли и впрямь он был религиозным фанатиком, каких мало, — кто может сейчас сказать?.. В любом случае, Гихор перед ликом солнца, что есть самая торжественная клятва для митрианца, поклялся, что не успокоится и не будет спать в мире и довольстве, покуда на земле останется хоть один проклятый выродок из этого ненавистного волколачьего племени.

Отряды их так и назывались — Волкодавы. Одетые в серое, в плащах, на которых вышито было золотой и алой нитью солнце с четырьмя лучами, изогнутыми к югу, северу, западу и востоку, в шлемах с султанами из белоснежного конского волоса — вот когда разбогатели конезаводчики! — они прошли по всему Пограничному королевству, точно коса жнеца по колосящемуся полю, а дойдя до его пределов, повернули обратно и прошлись по нему еще раз, уничтожая всех тех, кто умудрился уцелеть в первый раз и теперь имел глупость вновь поднять голову.

Так продолжалось добрых три десятка лет. Население Пограничья сократилось едва ли не втрое. Разумеется, не все были убиты, многие просто разбежались, кто в Бритунию, кто в Замору, кто еще дальше Что же касается оборотней, то те, кому удалось уцелеть, ушли в леса, многие там окончательно одичали, перестали перекидываться в человечье обличье, навсегда забыв, что когда-то имели способность ходить на двух лапах. Другие… те нашли приют в самых дальних деревнях и заимках на болотах, куда Волкодавам добраться было нелегко, ибо лошади их оказывались слишком тяжелы, чтобы пройти по хлипким гатям. Там оборотни оседали, заводили хозяйство, женились… и чаще всего, естественно, на местных. Так постепенно размывалась кровь, и через сто пятьдесят лет после безжалостного Гихора Третьего, которого в Пограничном королевстве до сих пор именовали Кровавым, в то время как в Немедии он славился эпитетом Мудрейший, волколаков на севере не осталось вовсе, и о них все забыли.

Вплоть до нынешних дней, когда о них вспомнил орден Волчицы.

Стягивая заплетенную косу под налобную повязку, Соня принимается искать свою любимую обувку, которую всегда натягивает в лесу для упражнений. Для постоянной носки в городе совершенно непригодные, эти полусапожки-полусандалии на очень толстой кожаной подошве, изумительно охватывают ногу со стороны пятки и в носке, совершенно не стесняя движений.

Кроме того, подошва у них достаточно гибкая, чтобы при беге идеально принимать форму стопы. Пошарив под кроватью. Соня выуживает оттуда обувку, с брезгливой гримаской сдувает пыль и принимается зашнуровывать сандалии. Все это время Стевар неподвижно стоит у окна. Пожалуй, за это время Соня, вообще, могла бы забыть о его существовании, и это еще одна из поразительных особенностей приграничников. Человек — обычный человек — даже если постарается стоять смирно, затаить дыхание, притихнуть, едва ли сумеет по-настоящему замереть, если не считать, конечно, специально обученных лазутчиков, проводящих по полжизни в лесах. Человек все равно шевельнется. Там затечет рука, там хрустнет сустав… даже сам не заметит, как дернется, как выдаст себя. Стевар — совсем иное. Он может прекратить движение полностью, совершенно, став не то что даже деревом или стеной — став воздухом, просто окрашенным в тон человека. Казалось, даже мысли его замирают в такие секунды, хотя Соня никогда не осмеливалась спросить, о чем он думает в это время.

Однако о другом ей спросить сейчас хотелось бы.

— Слушай, Стев, — бросает она весело, притоптывая ногой, чтобы проверить, как сидят сандалии. — А почему из всего вашего племени в Логове только ты один? Ведь если вдуматься, вы — полуволки, здесь богиня — Волчица, вам бы тут самое место…

Северянин пожимает могучими плечами, и литые мышцы перекатываются под домотканой безрукавкой.

— Во-первых, не один, — бурчит он. — Еще двое есть, Малика и Тавер, впрочем, ты их не знаешь, да и не важно. — Он запускает веснушчатую пятерню в белоснежную шевелюру, — Видишь ли, они приходили к нам, ну, эти, посланцы Волчицы. До самих наших заимок, конечно, не добрались, туда, вообще, никому не добраться, но в городах ходили, расспрашивали, что, где, где волки, как найти… — он хмыкает то ли презрительно, то ли… Но нет, скорее все же презрительно.