Разведчик Вихров [Борис Андреевич Лавренёв] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

конца октября. Так что придётся   гражданину   верховноуговаривающему вытягивать якорный канат своими зубами, и он их   на   этом   деле  обломает.   В   Гельсингфорс не пойдём и вообще не пойдём без приказа Петроградского    Совета, — закончил   Белышев   официальным тоном.

— Слушаю-с, — ответил командир и сам удивился, почему он отвечает своему бывшему подчинённому   с   той   преувеличенной   почтительностью,  с какой разговаривал с ротным офицером в корпусе, ещё будучи кадетом.


— Посторонних нет?

Вопрос был задан для проформы. Комиссар Белышев и сам видел, что в помещении шестнадцатого кубрика не было никого, кроме членов судового комитета, но ему нравилась строгая процедура секретного заседания.

— А какой чёрт сюда затешется? — ответили ему. — Матросы понимают, а офицера на верёвочке не затащишь.

Белышев вынул из внутреннего кармана бушлата конверт. Медленно и торжественно вытащил из него сложенную четвертушку бумаги, разгладил её на ладони и, прищурившись, обвёл насторожённым взглядом членов комитета. Это были свои, испытанные, боевые ребята, и все они жадно и загоревшимися глазами смотрели на бумагу в комиссарских руках.

— Так    вот,    ребятки, — сказал Белышев, — сообщаю  данное  распоряжение: «Комиссару Военно-революционного комитета Петроградского   Совета   рабочих   и   солдатских   депутатов на крейсере «Аврора».

Военно-революционный комитет Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов постановил: поручить вам всеми имеющимися в вашем распоряжении средствами восстановить движение на Николаевском мосту».

В кубрике было тихо и жарко. Где-то глубоко под палубами заглушённо гудело динамо, да иногда по подволоку прогрохатывали чьи-то быстрые шаги. Члены комитета молчали. И несмотря на то, что глаза у всех были разные — серые, карие, ласковые, суровые, — во всех этих глазах был одинаковый острый блеск. И от этого блеска лица были похожи одно на другое. Их освещал одинаковый свет осуществляющейся, становившейся сегодня явью вековой мечты угнетённого человека о найденной Правде, которую сотни лет прятали угнетатели.

— По телефону передали из ревкома, что это распоряжение самого Владимира Ильича... Товарищ Ленин ожидает, что моряки не подведут, — добавил Белышев тихо и проникновенно, и опять по лицам пробежал задумчивый и взволнованный свет.

— Ты скажи, Саша, пусть товарищ Ленин пребывает без сомнения, — обронил кто-то, — если он хочет, так скрозь что угодно пройдём.

— Значит, постановлено? Возражающих нет? — спросил   комиссар. Он был ещё молод, молод  в  жизни  и  молод  в  политике,  и  любил, чтобы дело делалось по всей форме.

Члены комитета ответили одним шумным вздохом, и это было вполне понятной формой одобрения.

— Тогда  предлагаю  обмозговать  выполнение задачи. — Белышев   бережно   спрятал в бушлат боевой приказ Петроградского Совета. — Сколько людей   понадобится   и   каким   способом   навести мост.

— Способ определённый, — сказал, усмешливо скаля  мелкие  зубы,  Ваня  Карякин, — верти  механизм,  пока  не сойдётся,  вот тебе и вся механика.

Но шутка не вызвала улыбок. Настроение в кубрике было особенное, строгое и торжественное, и Ваню оборвали:

— Закрой поддувало!

— Ишь нашёлся трепач...  Ты время попусту не засти.  Без тебя знаем, что механизм вертеть надо.

С рундука встал плотный бородатый боцманмат.

— Полагаю, товарищи, что дело серьёзное. На мосту и с той стороны, на Сенатской и Английской набережной, юнкерьё. Сколько их там и чего у них есть, нам неизвестно. Разведки не делали. Броневики я у них сам видел. А может, там где-нибудь   в   Галерной   и   артиллерия   припрятана. От  них,  гадов,  всего дождёшься.  И  думаю,  что на рожон переть нечего, а то оскандалимся, как мокрые куры, и дела не сделаем.

— Что  ж  ты  предлагаешь? — спросил  Белышев.

— А допрежде всего выслободить корабль из этой мышеловки. Чёрта мы тут у стенки сотворим. Первое дело — отсюда мы до Английской набережной не достанем через мост. Второе — на нас могут с берега навалиться. Да и где это слыхано, чтоб флотский корабль у стенки дрался! А потому предлагаю раньше остального вывести «Аврору» на свободную воду для манёвра и поставить к самому мосту.

— Верно, — поддержал  голос, — нужно  к мосту выбираться.

Белышев  задумчиво  повертел  в  руках  конец шкертика, забытого кем-то на столе.

— Перевести — это так, — сказал он, — да кто переводить  будет?  На  офицерьё надежды  мало. Они сейчас — как черепаха, богом суродованная. Будто им головы прищемило.

— Пугнуть можно, — отозвался Ваня Карякин.

Белышев махнул рукой.

— Уж они и так напуганы,  больше некуда. Начнёшь дальше пугать — хуже   будет. Теперь с ними одно средство — добром поговорить.  Может, и отойдут. А то они даже самые обыкновенные слова не понимают.  Я вчера на палубе ревизора встретил, говорю ему, что нужно с базой поругаться   насчёт   гнилых