Человек, который разуверился в счастье [Джером Клапка Джером] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

моя лошадка раньше принадлежала одному джентльмену — коммивояжеру по части вин и других крепких напитков. Он по делу заезжал чуть не в каждый трактир, который попадался ему на пути. Зато потом невозможно было заставить его лошаденку проехать мимо питейного заведения. Я по крайней мере был тут бессилен. Она чуяла рестораны и пивные за целые четверть мили и подкатывала прямехонько к дверям. Сначала я не поддавался, но проходило, бывало, пять, а то и десять минут, прежде чем мне удавалось стронуть ее с места, а тещ временем зеваки держали пари, кто кого одолеет, я — ее или она — меня… Возможно, я и перевоспитал бы ее, но меня подвел один член общества трезвости, который как-то раз, стоя на противоположной стороне улицы, прочел собравшейся толпе целую лекцию. Он назвал меня Пилигримом, мою лошадку Поллионом, или чем-то в этом роде, и долго кричал, что если я справлюсь с Полли, то заслужу небесную корону. После этого нас всюду встречали и провожали песенкой: «Пилигрим и Полли дрались за корону». Тут терпение мое лопнуло, и когда она остановилась у следующего кабачка, я соскочил и потребовал пару стаканов виски. С этого все и началось. Прошли годы, пока я поборол в себе эту привычку…

— Со мной вечно что-нибудь случается, — продолжал он. — Не успел я пробыть и двух недель на своей первой службе, как получил от хозяина в качестве рождественского подарка огромного восемнадцатифунтового гуся.

— Ну, уж это никак не могло повредить вам, — заявил я. — Тут вам просто привалило счастье.

— То же самое сказали тогда остальные служащие, — ответил он. — «Наш старик расщедрился первый раз в своей жизни, — уверяли они. — Вы его околдовали чем-то, счастливчик».

Он тяжело вздохнул. Я чувствовал, что за этим должна последовать интересная история.

— И что же вы сделали с гусем? — спросил я.

— В том-то и беда, — ответил он. — Я не знал, что с ним делать. Он дал мне его в десять часов вечера, в сочельник, когда я собирался уходить домой. «Знаете, Бигглс, братья Тидлинг прислали мне гуся, — сказал хозяин, когда я подавал ему шубу. — Это очень любезно с их стороны, но мне он не нужен, можете взять его себе».

Я, конечно, обрадовался, поблагодарил его. Он пожелал мне весело провести праздник и ушел. Я завернул гуся в оберточную бумагу и взял под мышку. Хорошая вещь, но чертовски тяжелая.

Ввиду такого события, да еще в рождественскую ночь, я решил позволить себе кружку пива и зашел в скромный кабачок на углу. Гуся я положил на прилавок.

«Какой великан, — сказал трактирщик. — У вас будет славный обед завтра». Его слова навели меня на мысль, что, в сущности, гусь мне совершенно не нужен, что мне нечего с ним делах. Я собирался провести праздник у родственников моей невесты, в Кенте.

— У молодой леди с канарейкой? — прервал я его.

— Нет, невеста с канарейкой появилась гораздо позже. А с этой рассорил меня именно гусь. Девушке, родители которой крупные фермеры, нелепо везти гуся в подарок, а в Лондоне мне некому было его подарить, и потому, когда хозяин кабачка снова подошел ко мне, я спросил его, не хочет ли он купить гуся за недорогую цену.

«Мне лично он не нужен, — ответил он. — У меня самого есть три штуки. Но, может быть, один из этих джентльменов предложит за него что-нибудь?»

Тут он обратился к компании, которая сидела и распивала джин. На мой взгляд, у всех у них вместе не хватило бы денег даже на цыпленка, но когда тот, кто был потрезвее, сказал, что хочет взглянуть на гуся, я развернул пакет. Он долго щупал и тискал бедную птицу и все допытывался, каким образом она у меня очутилась. В заключение он расплескал на него полстаканчика джина с водой и предложил мне полкроны. Это меня страшно разозлило. Не говоря ни слова, я схватил оберточную бумагу и веревочку в одну руку, а гуся в другую и выскочил на улицу.

Тащил я его таким образом довольно долго. Я был так взбешен, что не думал о том, как выгляжу со стороны. Но, придя в себя, сообразил, что вид у меня наверное очень смешной: недаром за мной увязались какие-то уличные мальчишки. Я остановился у фонаря, чтобы снова завязать пакет. Но, кроме всего прочего, у меня с собой были портфель и зонтик, и потому я первым делом уронил в водосточную канаву гуся, чего и следовало ожидать, когда держишь четыре разных предмета и одновременно распутываешь веревочку длиной в три ярда, и все это одной-единственной парой рук.

Вместе с гусем я вытащил из канавы фунта три грязи и основательно перепачкал пальто и руки. Немало грязи попало и на оберточную бумагу, а тут еще начался дождь.

Кое-как я свернул все это вместе и добрался до ближайшей пивной, чтобы попросить там еще веревки и сделать аккуратный сверток.

У стойки толпился народ. С трудом пробившись вперед, я швырнул гуся на прилавок. Те, кто был поближе, замолчали и уставились на гуся, а какой-то парень, стоявший рядом со мной, сказал! «Так, так! Значит, вы его прикончили!»

Вид у меня, надо полагать, был действительно возбужденный.

Сначала я хотел сбыть его