Солнечная [Корней Иванович Чуковский] (fb2) читать постранично, страница - 3
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (25) »
Автомобили были нарисованы отлично, а люди кое-как, без особых стараний. Видно было, что машины художнику милее людей: каждый рычаг, каждый тормоз он вычерчивал любовно и тщательно, а человечки вышли у него все как один, и даже усы у них у всех одинаковые. — А кто он такие, эти люди? — Неужели не понимаешь? Бур-жуи! — важно ответил Цыбуля, обиженно выпячивая толстую губу и удивляясь Сережиной глупости. — Ведь у них же кррризис, и им скоро каюк. Слово «кризис» он произнес очень вкусно. Трудно было поверить, что эту лихую картину рисовал параличный мальчик, лежавший в постели пластом. — Счастливый! — сказала Леля. — Ты можешь нарисовать и цветочки, и бабочек, и кипарисы… и море… — Ну вот еще! Цветочки!.. Кипарисы!.. — обиженно фыркнул Цыбуля. — Я рисую самолеты и комбайны. В самом деле рисунки Цыбули — а их у него были сотни — так и кишели гидропланами, миноносцами, тракторам. Цыбуля был влюблен во все техническое. Особенно были ему по душе катерпиллеры, то есть тракторы-гусеницы; он рисовал их во множестве, хотя, конечно, ни одного из них и в глаза никогда не видел. — А посмотрел быт ты, как он рисует паровозы! — сказал рыжий с похвальбою и нежностью. Видно было, что он гордится Цыбулей. Всякий раз, когда хвалили какой-нибудь Цыбулин рисунок, он загорался от радости всеми своими веснушками. Лишь на одной единственной картинке Цыбуля обошелся без машин. На ней было нарисовано лохматое чудовище с красными глазами и разинутой пастью — получеловек, полузверь. В руках у чудища была большая дубина, и вверху написано крупными буквами:
БЕРЕГИТЕСЬ ПАРАЗИТА ХУЛИГАНА И БАНДИТА!
— Кто это такой? — спросил Сережа. — Неужели не видишь? — обиженно фыркнул Цыбуля и еще сильнее надул свои мясистые щеки. Рыжий пояснил: — Это Буба. — Буба! Буба! — подхватили все. — Почему же он с дубиной? — удивился Сережа. Но Цыбуля вновь нырнул под доску, и оттуда сейчас же послышалось хрюканье. — Тише! — сказал рыжий. — Рисует! И поднял палец, чтобы все замолчали. Рыжий сразу полюбился Сереже. Рыжего звали Зюка. Глаза у рыжего были зеленые, уши растопырены в разные стороны, а пальцы густо измазаны клейстером. Рыжий делал бумажного змея.
— Это к Первомаю! — сказал он. — Вот только хвоста не хватает. Хвост ему нужен большой, потому что на небе ветрина здоровая, а жады-девчонки не дают лоскутков. — И не дадим! — сказала с удовольствием Нина ходячая. — Ни за что, ни за что не дадим! Сказали: не дадим — не дадим. — Не дадите? — выкрикнул Зюка запальчиво, и даже шея у него покраснела. — А мы вам не дадим монахов. — Очень нам нужны монахи! Тут только Сережа догадался, что монахами называются бумажки на ниточках, которые летают над кроватями Солнечной. «А они неплохие ребята… — думал он, укладываясь спать. — Надо будет завтра и мне запустить монаха… И как смешно этот Зюка говорит: «зачепляются»… А Буба: о-ё-ёй какой страшный!»
5. Буба
Прошло несколько дней, и Сережа уже не чувствовал себя новичком. Понемногу у него завелись свои собственные монахи и мастирки, которыми он орудовал не хуже других. Не хуже других научился он припрятывать под матрацем недоеденный хлеб, чтобы кормить вечно голодных воробьев. И познакомился со всеми воспитателями, и узнал, кто из них добрый, кто злой, и заметил, что Зоя Львовна немного глуха и что при ней можно галдеть, сколько хочешь. Узнал он также, что та высокая,- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- . . .
- последняя (25) »
Последние комментарии
22 часов 30 минут назад
1 день 4 часов назад
1 день 5 часов назад
1 день 5 часов назад
1 день 5 часов назад
1 день 5 часов назад