Фигуры на плоскости [Максим Александрович Осипов] (fb2) читать постранично, страница - 4
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
После отбытия гостя старики пробуют склеить разорванный им разговор. Дон спрашивает: — Что за басня — про виноград? — Притча. Кажется, от Матфея. Мэтью. Вот ведь! Проклятие. Их основательно встряхнуло последнее приключение. Все-таки пожилые люди. — Откуда такое знакомство с Писанием, Алберт? — На дипломатической работе, — отвечает посол, — волей-неволей сделаешься демагогом. — Понемногу обаяние его восстанавливается.
Молодой человек занимает свое место в хвосте. Самолет приступает к снижению. Скоро в иллюминаторе показывается статуя Свободы — большая сильная женщина с книгой и с факелом. Спинки кресел приведены в вертикальное положение. — Америка — самая свободная страна в мире, — повторяет Дон, глядя на статую из-за плеча соседа. Посол смотрит на огромное изваяние — никто-то этой бабе не нужен, думает он, ничего-то у нее не дрожит. Дон спрашивает: — А вы, Алберт, какую религию практикуете? Дипломат отвечает с внезапной грустью: — Я не верю в Господа Бога. — И прибавляет зачем-то: — Сэр.
Один — один
Я не сразу понял, с кем разговариваю. Матвей. Путанно объясняет, откуда у него мой номер. — Ах, вы сын… — Да-да, сын. Растерянный молодой человек: в чем-то мы, видно, уже не оправдали его надежд. Когда уезжаешь, теряешь не родину — заграницу. Спрашиваю Матвея, как там отец? — Ничего, говорит, жив пока. Я позвал его, он пришел.Мы сидим в моей съемной квартирке-студии на Стэньян-стрит, возле парка. Вдоль стены — коробки. Мы очень мобильны тут. Американцы — очень мобильная нация. У меня недавно книжка вышла — «Искусство жить: взгляд психолога», так можно на русский перевести. Была хорошая критика, в университет позвали, с обещанием постоянной позиции. Университет не самый, мягко говоря, знаменитый, да и мне не особенно нравится преподавать, но приходится делать то, что дают, а не то, что хочется. Матвею тоже никуда от реальности не уйти. Он как-то вяло кивает. Вот уж чего в отце его не было — вялости. Значит — в мать? Все равно почему-то этот Матвей вызывает мою симпатию. Я в последнее время мало общаюсь с людьми. Он закончил ИнЯз, Мориса Тореза, — увы, иностранными языками никого тут не удивишь. В особенности английским. Матвей улыбается. Хорошая у него улыбка. Тоже может помочь. Не помню я, чтоб отец его улыбался. Хохотал — да. А мать его я вообще не помню. Улыбки улыбками, но дело так не пойдет. — Не освоить ли вам, Матвей, программирование? — Наверное, — говорит, — придется. — Позвоню-ка я по вашему поводу нескольким людям. Личные связи тут много значат. Матвей кивает: — На всякий случай моя фамилия Иванов. Американцы произносят «Айванов». Фамилия матери? Головой мотает — нет. Это уже интересно. Сменил фамилию. А живет он где? — Тут, говорит, в городе. — Где, где именно? — Двадцать пятая авеню и… — замялся. — Двадцать пятая — длинная. Что — на Утесе? Ладно, ясно все. У Марго-Марго? Угадал?
Не Маргарита, не Рита — Марго, Марго, Маргоша — одного какого-нибудь варианта так и не установилось. Самой ей нравится Марго, ударение на первый слог. Роскошная женщина. Кожа гладкая, морщин нет вообще. Волосы — какими захочет, такими будут. И одевается потрясающе, здесь так никто не ходит. Считается: ей за сорок — эх, как бы не все
Последние комментарии
2 дней 10 часов назад
2 дней 10 часов назад
2 дней 10 часов назад
2 дней 10 часов назад
2 дней 13 часов назад
2 дней 13 часов назад