Когнитивный диссонанс [Марта Кетро] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

по-старушечьи.

— Зато у меня сексуальные духи.

— Мухи дохнут от твоих духов. Тебя вообще люди интересуют?

— Пойми, я сейчас чувствую удивительную свободу. Я нашла способ быть счастливой — и не из-за кого-нибудь, кто может умереть или уйти, а на собственном ресурсе. Тебя при «совке» учили, что счастье в труде? Ну так они не врали.

— Уйти в работу — это известный и тупиковый путь.

— Пропущено ключевое слово «любимая».

— Уйти в работу, любимая, это известный и тупиковый путь.

— В ЛЮБИМУЮ работу. Я вот сейчас повесть пишу. Ко мне подружки приходят — у одной юный любовник, у другой женатый, у третьей просто дурак — и ни о чем другом говорить не могут. Я пять минут слушаю и тоже начинаю: «А вот у меня персонаж один…» Когда ты делаешь текст, историю, эмоцию, это такая власть над материалом, что никакие «отношения» рядом не стояли.

— Тебе, конечно, видней. Но лучше бы тебе все-таки роман завести…

— Роман я сейчас не потяну, мне бы повесть дописать.

— Да, тяжелый случай.

* * *
Вообще Ленка не такая идиотка, как может показаться. Она моя родственница. Вернее, я ее сама назначила на эту должность. Она даже не седьмая вода на киселе — двоюродная сестра мужа сестры, если быть точной, то есть не кровная. Но со своими настоящим родственниками я не общаюсь, не нравится мне брезгливая любовь по умолчанию, которая существует внутри семьи: вроде «я тебя вот такой помню», уважать не уважаю, но раз ты наша, так и быть, пожалею. «Сколько ж тебе годков-то стукнуло, деточка? Все живешь на съемной? И деток нет? Ну куда ж тебе, бедной… Денег-то хватает?» Спасибо, не надо вашей заботы. Мне формальная вежливость чужих людей приятнее близкородственного хамства. Но для порядку семья нужна, поэтому я сблизилась с Ленкой, которая «вот такой» меня не помнит, но считается «из своих». Ей сорок семь, у нее собака, взрослый сын, который живет отдельно, и маленькое турагентство. Когда она возвращается с работы, я как раз уже успеваю проснуться, принять ванну и выйти на улицу. Так что мы встречаемся в центре, пьем кофе и беседуем. Она всегда немножечко «сверху», на правах старшей, но я не против. В конце концов, мне интересна жизнь после сорока, для женщины это страннее, чем яблоки на Марсе. В декабре я подбила Ленку завести дневник в Живом Журнале главным образом для того, чтобы читать и комментировать меня. Она втянулась, писать пока не пишет, но чужие истории читает с удовольствием и с огромным любопытством следит за отношениями, развивающимися в Сети. Кто кому нагрубил, кто текст украл, кто флирт затеял. Я-то не верю в виртуальные романы, но для одинокой дамочки средних лет Сеть полна тайн и новых возможностей. Мне это чудно весьма. Вот они, «возможности», — ходят по улицам, сидят в кафе, жрут салатики. Неужели в Сети они будут менее женаты, менее брюхаты и менее скучны? Вроде нет, но Ленка за каждым сетевым персонажем видит лирического героя, а не обычного человека. На меня бы посмотрела — уж я-то, самый сетевой из сетевых, загадочная Марта К., а вживую — обычная взрослая домохозяйка, утомленная до невозможности. Представь, говорю ей, вот я сижу на полу, за спиной у меня проектор, а впереди белая стена, на которую льется свет. Я поднимаю руки, и прекрасная темная птица машет крыльями на экране, или другое таинственное животное появляется, которое на самом деле не что иное, как тень комбинации из трех пальцев. Вот это сетевые персонажи. Хочешь чуда — смотри на экран, хочешь правды — следи за руками. Но она, Ленка, желает волшебства, а меня воспринимает как досадное недоразумение. И в данный момент, кажется, пытается подтянуть реальность под свои представления о ней — то есть подбить меня на романтическое приключение. А может, просто желает мне добра, такое тоже бывает. Только сомнения берут, потому что какое же это добро, если сейчас у меня в душе мир, в животе эклер, а заведи роман, и начнутся тревога, страдание и голод? Не говоря о том, что муж меня убьет.

Брак у нас действительно не формальный, а вполне действующий, поэтому муж немедленно обо всем догадается. По ряду признаков — настроение изменится, секс станет другим, режим дня и прочие детали. А еще я имею привычку записывать в молескин список дел, и будет довольно сложно объяснить, почему под номером 4 стоит «свидание с…». А если не запишу, могу забыть…

В общем, не судьба. Извини, Ленка, извини, Канарей.


Кстати, откуда он взялся, Блю Канари…

Впервые он появился вот под этим постом:

«Имя, сестра, имя»
Имя его легко было произносить во время любви. Он сам себе такое выбрал, случайно ли — не знаю. Но каждый раз в самый последний момент оно вылетало из моих губ, как долгий выдох, короткий вдох, как поцелуй. В нем ровно столько воздуха, чтобы перевести дыхание между двумя волнами. С этим именем на устах легко умереть — если бы он позволил. Жить с ним было затруднительно, а вот выкрикивать, выдыхать, выцеловывать легко. Он был великим любовником, поверьте мне, и одна из