cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
От его ГГ и писанины блевать хочется. Сам ГГ себя считает себя ниже плинтуса. ГГ - инвалид со скверным характером, стонущим и обвиняющий всех по любому поводу, труслив, любит подхалимничать и бить в спину. Его подобрали, привели в стаб и практически был на содержании. При нападений тварей на стаб, стал убивать охранников и знахаря. Оправдывает свои действия запущенным видом других, при этом точно так же не следит за собой и спит на
подробнее ...
тряпках. Все кругом люди примитивные и недалёкие с быдлячами замашками по мнению автора и ГГ, хотя в зеркале можно увидеть ещё худшего типа, оправдывающего свои убийства. При этом идёт трёп, обливающих всех грязью, хотя сам ГГ по уши в говне и просто таким образом оправдывает своё ещё более гнусное поведение. ГГ уже не инвалид в тихушку тренируется и всё равно претворяет инвалидом, пресмыкается и делает подношение, что бы не выходить из стаба. Читать дальше просто противно.
дрожь, настолько он чувственен, убедителен, можно даже назвать его волшебным. И вдруг волшебство обрывается. Сохраняется просто фантастика, просто описание событий и все. Это уже главы о современности. Может быть, магии не место здесь и сейчас? Или Вы – человек Иного Времени и знаете о нем больше, чем о том, в котором Вам приходится жить?
А.В.: Прошлое я, конечно, чувствую очень сильно. Но всё-таки это относится не к любому времени, а к каким-то конкретным периодам истории. Что-то я чувствую остро, а к чему-то остаюсь глух и равнодушен. Должно быть, там не был ни я, ни мой дух.
Но если говорить о литературе и вообще о творчестве, то я давно уже заметил, что никто не умеет колоритно описывать своё время. Поясню: мы не видим деталей. Мы не придаём значения тому, что нас окружает. Мы пишем для современников, а надо писать для потомков, объясняя им нашу жизнь, раскладывая её на познавательные элементы. Рассказывая о прошлом, даже о не слишком отдалённом от нас, легко взглянуть на это прошлое отстранённым взглядом. Это мне вполне удаётся, а вот сегодняшний день не могу нарисовать словами, не понимаю, что из него надо вычленить. Римские сандалии, одежду, причёски, тарелки и яства могу описать, а сегодняшний ресторан не могу. Вернее сказать, пока не ставил перед собой такой задачи. Чтобы написать сегодняшний день так же ярко и красиво, как минувший век, надо бы мысленно умчаться лет на тридцать-пятьдесят вперёд и взглянуть на нас оттуда.
Так или иначе, но отстраняться приходится часто. Когда я пишу о туземных племенах, я почти всегда ввожу в их среду человека из цивилизованного мира. Такой человек просто необходим мне. Его глазами я познаю незнакомый мир, удивляюсь, ужасаюсь. Это тоже отстранение.
А наше время… От него надо уметь оторваться. Его надо с чем-то сравнить. Надо уметь отыскать в нём что-то такое, что удивит читателя своей необычностью. Вопрос в том, как нащупать что-то необычное в привычной нам повседневности.
Что ж, буду пытаться…
М.Е.: В Ваших романах, и первом «Нарушитель. Римский след», и во втором «Нарушитель. Белый дух», огромное количество персонажей. С ними трудно справиться? Ведь Вы вызываете их из Небытия, но потом они начинают свою собственную жизнь. Есть что-то общее между Нарушителем и Вами? Ваша проза – игра разума. Ради игры или познания, которое можно получить посредством этой игры?
А.В.: Как ни странно, чем больше персонажей, тем мне легче управлять событиями книги. У меня создаётся ощущение, что именно многочисленность действующих лиц заставляет книгу жить самостоятельно. Я лишь записываю то, что там происходит. Возможно, если бы я задумал написать книгу только с двумя персонажами, то мне не удалось бы сделать этого. Ведь у меня нет детективной линии, нет погони, нет завораживающих интриг, нет ничего такого, что приковывало бы внимание к сюжету и заставляло бы с жадностью перелистывать страницы: а что теперь произойдёт? Мне кажется, что я занимаюсь созерцанием в большей степени, чем отслеживанием событий. Для меня всякое событие – лишь повод для разговора на ту или иную тему, повод для самых разных вопросов и, конечно, для главного вопроса: зачем судьба поднесла человеку такое испытание. Зачем и почему?
Есть авторы, у которых сюжет стоит на первом месте. Для меня сюжет не первостепенен. Зато когда появляются новые действующие лица, они всегда тянут за собой какую-то ниточку, с помощью которой я начинаю вывязывать новый узор, а дальше уже из этих узоров выстраивается общая картина книги. Поэтому обилие персонажей для меня стало необходимостью. Видно, я начинаю понемногу вырабатывать свой стиль.
М.Е.: Ваши книги сопровождаются рисунками, которые сделали Вы. Создается впечатление, возможно, это только моя собственная иллюзия, что они могли быть До текста. Образы, извлеченные из памяти. А уже потом было слово. Как происходило на самом деле?
А.В.: Рисую я постоянно. Иногда много, иногда мало, но постоянно. Когда занимаюсь книгой, рисование в определённом смысле помогает мне пощупать фактуру, хотя порой я рисую очень условно. Но даже лёгкий набросок что-то даёт мне. Главное же – я отдыхаю, когда рисую. Для меня это – своего рода медитация. Я могу думать о чём угодно, а могу вообще ни о чём не думать. Рисунок ни к чему не обязывает меня. Он не предназначен ни для книги, ни для выставки, ни для чего бы то ни было ещё. Случается, я рисую весь день и при этом никогда не испытываю усталости. Про литературное творчество не могу сказать такого. Временами оно изматывает настолько, что хочется больше не браться за него.
Что касается рисунков, помещённых в «Римский след», то изначально они создавались не как иллюстрации, но всё-таки внутренне я ориентировался на этот конкретный роман. Затем издатель решил включить их в книгу, и мне пришлось в срочном порядке дорисовывать, чтобы их хватило на каждую главу. В книгу «Белый дух» издатели почему-то отказались ставить иллюстрации, хотя я рисовал их специально. Мне жаль. Я хотел, чтобы все книги из
Последние комментарии
10 часов 44 минут назад
12 часов 17 минут назад
16 часов 10 минут назад
16 часов 15 минут назад
21 часов 35 минут назад
2 дней 9 часов назад