2medicus: Лучше вспомни, как почти вся Европа с 1939 по 1945 была товарищем по оружию для германского вермахта: шла в Ваффен СС, устраивала холокост, пекла снаряды для Третьего рейха. А с 1933 по 39 и позже англосаксонские корпорации вкладывали в индустрию Третьего рейха, "Форд" и "Дженерал Моторс" ставили там свои заводы. А 17 сентября 1939, когда советские войска вошли в Зап.Белоруссию и Зап.Украину (которые, между прочим, были ранее захвачены Польшей
подробнее ...
в 1920), польское правительство уже сбежало из страны. И что, по мнению комментатора, эти земли надо было вручить Третьему Рейху? Товарищи по оружию были вермахт и польские войска в 1938, когда вместе делили Чехословакию
cit anno:
"Но чтобы смертельные враги — бойцы Рабоче — Крестьянской Красной Армии и солдаты германского вермахта стали товарищами по оружию, должно случиться что — то из ряда вон выходящее"
Как в 39-м, когда они уже были товарищами по оружию?
Дочитал до строчки:"...а Пиррова победа комбату совсем не требовалась, это плохо отразится в резюме." Афтырь очередной щегол-недоносок с антисоветским говнищем в башке. ДЭбил, в СА у офицеров было личное дело, а резюме у недоносков вроде тебя.
Первый признак псевдонаучного бреда на физмат темы - отсутствие формул (или наличие тривиальных, на уровне школьной арифметики) - имеется :)
Отсутствие ссылок на чужие работы - тоже.
Да эти все формальные критерии и ни к чему, и так видно, что автор в физике остановился на уровне учебника 6-7 класса. Даже на советскую "Детскую энциклопедию" не тянет.
Чего их всех так тянет именно в физику? писали б что-то юридически-экономическое
подробнее ...
:)
Впрочем, глядя на то, что творят власть имущие, там слишком жесткая конкуренция бредологов...
густого дуба. Алеша сбежал вслед за Толей по тропинке и пошел с ним рядом.
Они шли по берегу залива. Из океана в залив шла невысокая волна и затихала у прибрежных камней, у кромки земли, усыпанной острыми белыми обломками раковин… Большое розовое облако отражалось в голубой воде, и эта розовая полоса зыбилась и дробилась чуть ли не до самого горизонта.
— Я уеду, — сумрачно говорил Толя. — Лучше у чужих буду жить. В Ворошилове-Уссурийске школы есть. Во Владивостоке… Во Владивостоке у меня дядя… А то на корабль поступлю — и все. Очень надо мне тут оставаться!
— Значит, совсем плохие люди у нас? — сказал Алеша. — Несправедливые, значит. Напрасно обижают тебя — так, что ли?
Толя самолюбиво молчал. Не потому, что напрасно обижают. А потому, что отношение здесь к нему изменилось. И в совет отряда его вряд ли выберут, а уж о совете дружины и говорить нечего. И на выставку не он поедет. И все над ним теперь смеяться будут. А не будут, что ли?..
Толя молчал. Но Алеша и без его слов понял, о чем он думает и что его мучит.
— Чудак ты, честное слово! — сказал Алеша. — А во Владивосток или на корабль ты разве другим придешь? Таким же придешь, как ты сейчас есть. А разве не в тебе все дело? Право же, все дело в тебе самом. Раскинь мозгами. Пойми, ты ведь пока что самый обыкновенный рядовой пионер…
— Рядовой! — обиженно прервал Толя. — А если я рядовой, то почему я все доклады делаю? А почему я везде первым выступаю? А почему меня на все слеты посылают, если я рядовой? Сами всегда меня хвалите, а теперь я, оказывается, рядовой! А другие вон двух слов связать не умеют.
— Да-а… — Алеша задумчиво покачал головой. — Вот тут-то наша ошибка и есть. «Пусть Анатолий выступит, пусть Анатолий скажет. Анатолий не собьется, не оскандалится, не подведет». А нам спокойней. А нам не важно, что другие двух слов связать не умеют. Вот она где, наша-то вина — и перед тобой и перед теми, кто двух слов связать не умеет. От лени нашей все это, от равнодушия, честное слово! Вот откровенно с тобой говорю: как вожатый, здорово я виноват!
Дорожка свернула в рощу маньчжурского ореха. Сквозь ее светлые заросли виднелась изгородь, за которой паслись маленькие олени. Чье-то яркое платье мелькало там — может, Катя Крылатова уже прибежала к своим питомцам.
— А вышло так. Те двух слов связать не умеют, — продолжал Алеша, — а ты никакого дела сделать не умеешь.
Толя протестующе дернул плечами.
— Но самое-то главное — ты товарищем не умеешь быть. Вот это-то мы в тебе и проглядели. Эгоист. Трус. Себялюбец. А, однако, доклады о дружбе и о смелости делал.
Краска бросилась в лицо Толе, но он молчал.
— Да, да, — повторил Алеша, — себялюбец. Ты думаешь, что лучше тебя и нету. А оказывается, хуже тебя нету, хотя ты и отличник и выступать умеешь. Вот если ты поймешь это, переваришь, тогда из тебя еще выйдет человек. А если нет, твое дело, можешь ехать куда тебе захочется.
Оба шли и молчали. Где-то далеко, в оленьих парках, запел рожок Ивана Васильича. По шоссе прошла грузовая машина: повезли на завод драгоценный груз — панты. На лугу складывали сено в стога. Мирная, трудовая шла жизнь в совхозе.
— Можешь ехать, — повторил Алеша, — только знай одно: если ты не пересмотришь самого себя, ты и там будешь одинок. У таких, как ты, никогда не будет ни настоящих товарищей, ни настоящих друзей. А ты думаешь, когда человек одинок, ему легко жить на свете? — И добавил, дружески положив на плечо ему руку: — Задумайся над этим, Анатолий. Честное слово, задумайся над этим.
Толя ничего не отвечал. Он шел, крепко сжав губы и прищурив потемневшие глаза.
Трудно голодать, трудно спасаться от зверей, трудно пробиваться в бестропье…
Но остаться одному, без товарищей, — это человеку еще труднее.
Последние комментарии
7 часов 20 минут назад
21 часов 15 минут назад
22 часов 48 минут назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад
1 день 8 часов назад