Прекраснейший текст! Не текст, а горький мёд. Лучшее, из того, что написал Михаил Евграфович. Литературный язык - чистое наслаждение. Жемчужина отечественной словесности. А прочесть эту книгу, нужно уже поживши. Будучи никак не моложе тридцати.
Школьникам эту книгу не "прожить". Не прочувствовать, как красива родная речь в этом романе.
Интереснейшая история в замечательном переводе. Можжевельник. Мрачный северный город, где всегда зябко и сыро. Маррон Шед, жалкий никудышный человек. Тварь дрожащая, что право имеет. Но... ему сочувствуешь и сопереживаешь его рефлексиям. Замечательный текст!
Первые два романа "Чёрной гвардии" - это жемчужины тёмной фэнтези. И лучше Шведова никто историю Каркуна не перевёл. А последующий "Чёрный отряд" - третья книга и т. д., в других переводах - просто ремесловщина без грана таланта. Оригинальный текст автора реально изуродовали поденщики. Сюжет тащит, но читать не очень. Лишь первые две читаются замечательно.
меня на углу.
Он заплатил. Свет окон верхнего этажа освещал балконы. На них стояли горшки, и кое–где – садовая мебель. На одном балконе крупный мужчина в свитере перегнулся через перила и смотрел, как он шел к двери.
Он нажал кнопку под именем К. Хольт. Замок загудел, он шагнул к двери и вошел. Он поднимался медленно, понемногу отдыхая на каждой площадке. Он вспомнил отель в Люксембурге, пять пролетов, по которым они с женой поднимались так много лет назад. Он вдруг почувствовал боль в боку, представил себе свое сердце, представил подгибающиеся ноги, представил громкое падение вниз по лестнице. Он вытащил платок и вытер лоб. Потом снял очки и протер линзы, ожидая, пока сердце успокоится.
Он посмотрел вдоль коридора. В здании было очень тихо. Он встал у ее двери, снял шляпу и легко постучал. Дверь приоткрылась, и показалась пухлая девочка в пижаме.
— Вы Арнольд Брейт? – спросила она.
— Да, – ответил он. – Твоя мама дома?
— Она сказала, чтоб Вы заходили. Просила передать, что пошла в аптеку за сиропом от кашля и аспирином.
Он закрыл за собой дверь. – Как тебя зовут? Мама говорила, но я забыл.
Девочка молчала, и он попробовал еще раз.
— Как тебя зовут? Ширли, правильно?
— Шерил, – ответила девочка. – Ш–е-р–и-л.
— Да, теперь я вспоминаю. Я почти угадал, ты должна признать. Она села на пуфик напротив и посмотрела на него.
— Ты больна, не так ли?
Она покачала головой.
— Не больна?
— Нет, – сказала она.
Он огляделся. Комнату освещал золотой торшер, к его ноге крепилась большая пепельница и полка для журналов. У дальней стены стоял телевизор, с картинкой, но на малой громкости. Узкий коридор вел вглубь квартиры. Работала печка, и было душно от медицинских запахов. На диване лежали заколки и бигуди.
Он снова посмотрел на девочку, потом поднял глаза в сторону кухни и стеклянных дверей на балкон. Двери были приоткрыты, и он почувствовал легкий озноб, вспомнив крупного мужчину в свитере.
— Мама вышла на минутку, – сказала девочка, как будто вдруг проснувшись.
Он на носках наклонился вперед, держа шляпу в руке, и уставился на нее, – я лучше пойду.
Ключ повернулся в замке, и вошла маленькая, бледная, веснушчатая женщина с бумажным мешком.
— Арнольд! Рада Вас видеть! – она быстро, беспокойно взглянула на него, и странно качала головой из стороны в сторону, унося мешок на кухню. Он слышал как закрылась дверца буфета. Девочка смотрела на него с пуфика. Он оперся на одну ногу и на другую, потом надел шляпу и снял ее тем же движением, когда женщина вернулась.
— Вы врач? – спросила она.
— Нет, – ответил он удивленно, – нет, я не врач.
— Шерил больна, понимаете. Я выходила купить кое–что. Почему ты не взяла у гостя пальто? – она повернулась к девочке. – Простите ее. Мы не привыкли к обществу.
— Я не могу остаться, – сказал он. – Мне не следовало приходить.
— Пожалуйста, сядьте. Мы не можем так разговаривать. Я дам ей лекарство, тогда мы сможем поговорить.
— Я действительно должен идти, – сказал он. – По вашему голосу казалось, что это срочно. Но я действительно должен идти, – он посмотрел на свои руки, зная, что беспомощно жестикулирует.
— Я поставлю чай, – сказала она, как будто не слушала, – потом дам Шерил лекарство, и мы сможем поговорить.
Она взяла дочь за плечи и повела ее в кухню. Он видел, как женщина взяла ложку, открыла пузырек, глянув на этикетку, и отмерила две дозы.
— Теперь, детка, скажи доброй ночи господину Брейту и иди в свою комнату.
Он кивнул девочке и прошел за женщиной в кухню. Она показала на стул, но он сел на другой, с которого был виден балкон, коридор и маленькая гостиная. – Вы не возражаете, если я выкурю сигару? – спросил он.
— Не возражаю, – сказала она. – Не думаю, что меня это побеспокоит. Курите, пожалуйста.
Он передумал. Он положил ладони на колени и придал лицу серьезное выражение.
— Все это по–прежнему тайна для меня, – сказал он. – Уверяю Вас, это очень необычно.
— Я понимаю, Арнольд. Вы бы, наверное, хотели услышать, где я взяла Ваш номер.
— Хотел бы.
Они сидели друг напротив друга и ждали, пока закипит вода. Он слышал телевизор. Он оглядел кухню и снова посмотрел в сторону балкона. Вода забулькала.
— Вы хотели рассказать, откуда у Вас мой номер, – сказал он.
— Что, Арнольд? Простите?
Он прочистил горло. – Расскажите, где Вы взяли мой номер.
— Я спрашивала у Аннетт. У няни – но это вы уже знаете. Она сказала, что пока меня не было, кто–то просил меня к телефону. Оставили номер. Ваш. Все что я знаю, – она подвигала чашку перед собой. – Извините, что не могу больше ничего сказать.
— Чайник кипит, – сказал он.
Она достала ложки, молоко, сахар и залила пакетики кипятком.
Он положил сахар и помешал. – Вы сказали, это срочно.
— Ах, Вы об этом, Арнольд, – сказала она, отворачиваясь. – Я не знаю, почему я так сказала. Не представляю, о чем я думала.
— Значит, ничего срочного?
— Нет. В смысле да, – она покачала головой. – Ничего.
— Понятно, – сказал он, продолжая помешивать чай. – Это необычно, –
Последние комментарии
17 часов 31 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 16 часов назад
1 день 23 часов назад
2 дней 39 минут назад
2 дней 1 час назад