Полночный полдник [Марта Акоста] (fb2) читать постранично, страница - 6

пригласил на крестины ребенка, и то, что у меня есть только рабочая одежда.

— Рабочая одежда? Напомните-ка мне, кто вы по профессии.

— Ваш намек на то, что я ужасно одеваюсь, возмущает меня до глубины души. Все те немногие вещи, что у меня есть, превратились в лохмотья из-за праведных трудов в саду.

Эдна издала какой-то непонятный презрительно-ядовитый звук, нечто среднее между смешком и имитацией рвоты, и тут на пороге возник Освальд. Эдну он чмокнул в щеку, а меня подверг более обстоятельному влажному приветствию.

— Твоя бабушка довела меня до истощения, заставляя заниматься непосильным трудом, — пожаловалась я.

Освальд опустил руку и, ущипнув меня за попу, констатировал:

— Да ладно, бабуле еще есть над чем поработать.

Эту фразу они оба сочли смешной.

Тут раздался телефонный звонок.

— У меня такое чувство, Освальд, что это снова звонит твоя мать, — сказала Эдна, направляясь в кабинет, к телефону.

Уинни и малышка появились в тот самый момент, когда домой приехал Сэм. Он очень похож на Освальда, только у него более узкий нос, более округлый подбородок и более гладкие скулы. У Сэма большие грустные карие глаза и вьющиеся каштановые волосы, которые он постоянно пытается усмирить.

Когда Эдна вернулась на кухню, мы все увлеченно болтали.

— Что, моя мама зависла на какой-нибудь распродаже? — поинтересовался Освальд.

— Это была не твоя мать, — спокойно возразила Эдна. — Это был Иэн. Он едет сюда.

Клянусь, если бы она со всей дури огрела меня по башке пятикилограммовой тушей кижуча, я удивилась бы куда меньше.

Иэн Дюшарм — дальний родственник Уинни. Он приезжал сюда в прошлом году, и мы провели с ним вдвоем несколько развратных дней. Мне Иэн казался экстравагантным, привлекательным и довольно-таки испорченным, к тому же неизвестно по какой причине я ему нравилась.

Обычно во всем винят гонца, поэтому Освальд смерил бабушку холодным взглядом.

— Какими бы ни были наши отношения с Иэном, — с характерной для него торжественностью провозгласил Сэм, — я рад, что он хочет увидеть малышку и установить с ней контакт.

— Сэм прав, — согласилась Уинни. — Это большая честь, что он приедет…

— В чем тут честь-то? — удивилась я.

Ну, приедет на тусовку по поводу крестин ребенка какой-то гуляка, любитель путешествий, — и что?

— Я хотела сказать, это очень мило с его стороны, что он решил приехать, — быстро проговорила Уинни. — Сэм, ну скажи, правда же это мило?

Сэм согласился с женой и добавил скороговоркой:

— Приятно иметь заботливых родственников.

На это мне было нечего возразить, поскольку, кроме моей давно умершей бабушки, с заботливыми родственниками я не сталкивалась.

Уинни смерила Освальда суровым взглядом, словно желая напомнить, что ее приемную ежедневно наполняют метамфетаминовые наркоманы, скандальные алкоголики и орущие подростки, с которыми она умудряется справляться.

— Я рада, что мой кузен едет сюда, дабы взглянуть на ребенка. А кто недоволен — будет иметь дело со мной.

Освальду пришлось пойти на уступку, он еле заметно кивнул.

Уинни улыбнулась и заговорила об имени для ребенка. Большинство старших родственников семейства после иммиграции в страну взяли президентские фамилии, поэтому малышке предназначено было носить фамилию Хардинг-Грант или Грант-Хардинг.

— А может, ей и имя подобрать президентское? — предложила я. — Например, Уорренетта или Миллардина.^[17]

Лицо Уинни приняло такое оскорбленное выражение, что я немедленно заткнулась.

По пути в хижину Освальд молчал.

— Проклятый Иэн Дюшарм, — в конце концов произнес он.

— Я знаю, что у тебя есть претензии к Иэну, но ведь тогда я была свободна, а ты был помолвлен с Уинни. Я примирилась с твоим прошлым, думаю, ты должен поступить так же.

— Неверное сравнение. Мою помолвку заранее спланировали, к тому же у нас никогда не было интимных отношений с Уинни.

— Ну, Освальд, ты слишком уж вдаешься в детали. — Он взглянул на меня, и я поспешно добавила: — Подумай лучше о ребенке. Будь терпимее ради младенца, бедняжки Калвины.

— Малышка Вудроэтта. Очаровашка Линдонисса, — помолчав, продолжил он.

— Дорогая Ратерфордина,^[18] — не унималась я.

Когда он произнес «милая Рональд-Энн»,^[19] я захохотала так, что у меня бока разболелись.

— Я все равно не понимаю, почему ты ревнуешь меня к Иэну, — сказала я, когда мы уже вошли в хижину. — Это я должна ревновать. Ты ежедневно ощупываешь голых женщин, но я ведь понимаю, что это твоя работа.

— Врушка. Тебя это бесит.

— Конечно, бесит. Я хочу, чтобы ты был только моим.

Просунув руки под его рубашку, я погладила Освальда по спине.

Он взглянул на меня:

— Иэн приезжает из-за тебя.

— Я уверена, он давно позабыл, что встречался с глупой мексиканской девчонкой, — сказала я, хотя у меня в шкафу были припрятаны записки и подарки, которые