Приключения духа [Салим Аюб] (fb2) читать постранично, страница - 2

синий, черный, каштановый и зеленый смешались в один поразительный цвет. Конечно, встречались иногда и черноволосые, но исключительно среди двухголовых. В свою очередь двухголовые делились на четыре сословия: двухголовые ученые, двухголовые поэты, двухголовые актеры и двухголовые недоумки.

Самым знаменитым из двухголовых безумцев был Рашид Норак, который постоянно расхаживал возле чайханы «Тахор», разговаривая сам с собой, открывая вслух самое сокровенное, и никого и ничего не боялся. Рашида знали в городе Якшанбе все от малого до великого, и всякий, столкнувшись с несправедливостью и произволом, шел к нему и изливал душу. И назавтра о случившемся знал весь город. Но если кто-то пытался сказать правду напрямик, не прибегая к Рашиду, то такого правдолюбца зачисляли в сумасшедшие и изгоняли из общества. Горькая правда никому не была по душе, всем нравилась лишь сладкозвучная ложь, ласкающая сердца. И между правдой и ложью возникло то, что позднее назвали полуправдой.

Так возникло общество, внешне выглядевшее здоровым и упорядоченным, но втайне имеющее сотни пороков. И вторые головы двухголовых бились и так и этак, над этими проблемами, ища ответы на простые, тяжелые, как камни, вопросы.

Вопрос был: «Что делать?».

«Что делать? Что делать?».

Двухголовые хотели изменить мир. Тогда и человек должен стать другим. Дух и тело его должны достигнуть вершины совершенства. Но бодрствующий дух — сломлен и закован в цепи, дух сонный — ленив и мертв. Совершенство? Нет. Недостижимая мечта Мужества, окаменела. Мечта стать человеком, мечта быть человеком, иметь светлую душу и чувствительное сердце, освободиться от сна, от этой легкой смерти.

Странная эпоха скуки, безнадежности и безысходности! Иногда можно было решить, что двухголовые имеют и два сердца. Одно сердце и один мозг соглашались с тем, что происходило вокруг, вынужденные это одобрять, а другое сердце стучало как часы, и другой мозг горел как свеча, пытаясь найти выход. И сердце и мозг Фаридуна тоже пылали от размышлений. Что делать?

Он приблизился к входу в пещеру. Старый поваленный можжевельник был похож на скрюченную руку, в отчаянье царапающую землю, сухие ветки и ствол побелели, словно человеческие кости. Но из корней мертвого дерева, словно сироты, оставшиеся без отца, выбились нежные зеленые побеги. Эта печальная картина наводила на мысль, что природа — исцелитель и великий созидатель возможно, может дать человеку спасение. Но нет. Природа в своей великой материнской мудрости сделала все, что могла. Трагедия человечества — дело рук человека. Следствие необузданной страсти, беспечности, лени и сонливости.

Ему вспомнились прогулки по улицам Якшанбе, где не было ни единой вещи, которая могла бы порадовать душу. Люди спешили так, что невозможно было разглядеть и запомнить лицо хотя бы одного из них. Народ, чередой проходивший перед Фаридуном, весь был на одно лицо, в одежде одного цвета и покроя.

Фаридун неизменно шел по краю тротуара, не желая окунаться в людскую реку. Его прогулки не бывали долгими, не любил он также есть в кафе или столовых. В этих местах редко можно было встретить двухголовых. И брюхастые приземистые люди так громко чавкали и сопели во время еды, что ему становилось невмоготу. И оттого он перестал бывать на людях…

…По каменной стене пещеры сочилась вода. Каждая новая капля прибоем набегала на края крохотного потока, как бьют волны в берега великих рек.

Фаридун вновь в недрах пещеры, вновь пленник беспредельно темной ночи. И только ручной фонарик, маленькое солнце, освещает его путь. Солнце, мощи которого хватает лишь на то, чтобы сотворить луч для одного-единственного путника…

С собой Фаридун Содики нес специальное снаряжение, уложенное в рюкзак и занимающее очень мало места: пищевой рацион, электрогенератор размером в спичечную коробку, компас, который показывал время суток, год и число, а также служил дальномером. Кроме всего прочего был в сумке и спальный надувной мешок, мягкий и теплый.

…Путь во тьме был неровным и извилистым. Местами пещера сужалась, местами расширялась и разделялась на несколько коридоров. Фаридуну пришлось с помощью радарного дальномера определять основной проход, по которому надо идти. Малые коридоры разветвлялись настолько, что идти по ним было опасно заблудишься и попадешь в каменную темницу. Тюрьму, освобождение из которой невозможно. Тюрьму, из которой тебя не вызволит никто. Если бы Фаридун оказался в такой пещере впервые, то давно уже переломал бы себе все кости. Но он был из тех людей, что привыкли ко всем трудностям опасного пути. И в минуты, когда шагал с лучом в руке, чувствовал себя необычной личностью, человеком, который должен в темноте ночи пробить подземный ход из света. В эти возвышенные минуты ему представлялось, что за ним следуют миллионы людей в надежде, что Фаридун выведет их к рассвету правды, к прекрасной и великой земле.

Достигнув развилки, он остановился и посмотрел на часы. За три часа пути он одолел