Черный занавес [Станислав Семенович Гагарин] (fb2) читать постранично, страница - 4

Свидетель был только один. Парень со спасательной станции, некий Тимофей Старцев, рубежанский, так сказать, олимпиец, мастер спорта по гребле. С его помощью и обнаружили труп Вагай.

— Безнадежный труп?

— Пытались делать искусственное дыхание по разным системам на берегу, но безрезультатно. А Старцев дал на допросе такое объяснение: «Объезжал я границу безопасной зоны и увидел человека, плывущего к середине озера. Ну, конечно, погреб за нарушителем, чтоб вернуть его в зону. Когда оставалось метров пятьдесят — на глаз прикинул, — повернулся к пловцу и увидел, что впереди никого нет. Бросил весла, стал смотреть вокруг — может быть, нырнул пловец… Подождал минуты две, никто не показался на поверхности. Усомнился было: не почудилось ли? Потом погреб к берегу, поднял на спасательной станции тревогу, а место обозначил: выбросил из лодки спасательный круг…»

— Таинственная история, — заметил Андрей Иванович.

— Тайн здесь хоть отбавляй, — махнул рукою Королев. — Надо отдать должное спасателям: работать они умеют. Двое ребят в аквалангах примчались на указанное Старцевым место в моторке и в считанные минуты на дне озера — глубина там не более четырех метров — нашли Ирину Вагай, точнее, труп этой женщины.

— Старцев умеет работать с аквалангом?

— Умеет. Но аппарат ему не доверили. По словам начальника спасательной станции, уж очень он был взволнован, потрясен случившимся. А когда выяснилось, что утопленница — Ирина Вагай, Старцев едва в обморок не упал, дурно ему стало. Ведь они были близко знакомы. Тимофей Старцев считался одним из поклонников Вагай, был, как говорили раньше, ее ухажером.

— Ты сказал, «одним из поклонников». Их было достаточно?

— Более чем достаточно. Правда, по нашим сведениям, вряд ли кто из них мог похвастаться реальным успехом. Вагай умела держать мужчин на расстоянии.

— Но мы отклонились, — заметил Гуков.

— Да, — сказал Вадим Николаевич. — Так вот. Доставили утопленницу на берег, вызвали «скорую», а до приезда пытались что-либо сделать сами. Тщетно. Врач «скорой помощи» определил наступление смерти от удушья, судебно-медицинский эксперт подтвердил заключение после обязательного вскрытия. Дело бы так и прошло, да повернул все другой случай. Дай мне свою московскую сигарету, Андрей.

— Бросил я, — виновато улыбнулся Гуков и развел руками.

— Ладно, — сказал Королев. — А я вот слабак. — Он достал пачку сигарет «Дорожные» и закурил. — Родителей у Вагай не оказалось, — продолжал рассказ Королев. — Воспитывалась она у тетки, проживающей в городе Лида, в Белоруссии. Тетку известили о случившемся телеграммой, а пока суд да дело, вскрыли квартиру погибшей, чтобы в последний путь было во что обрядить, да и вещички ее следовало описать на всякий случай, до передачи родственнице. Тогда-то все и началось. Работник милиции обнаружил конверт с подписанным нашим адресом. Это насторожило. Стали разбирать бумаги на столе. Ничего стоящего не нашли. Догадались заглянуть в ведро для мусора и там разыскали три смятых листка. Все три были началом заявления опять-таки к нам. Но дальше слов: «Я хочу сообщить…» — заявительница не пошла. Не решилась Ирина Вагай писать дальше. Тут уж осмотр превратился в тщательный обыск, который дал главное: копии секретной документации из закрытой лаборатории комбината «Рубежанскникель».

— Режиссер интересуется проблемами производства никеля, — заметил Гуков. — Странное любопытство. Прямо скажем, странное…

— Гм, — сказал Вадим Николаевич, — более чем странное. Такие странности бьют по шее твоего покорного слугу в первую очередь. Словом, приняли мы этот «несчастный случай» к производству. Повторная судебно-медицинская экспертиза заявила, что Ирину Вагай утопили.

Гуков молчал. Ему было непривычно видеть старого товарища таким раздраженным, осунувшимся, беспокойным. Видимо, Вадим Николаевич с трудом привыкал к самостоятельной работе. Он один нес ответственность за все происходящее на его участке, а это иное дело по сравнению с тем, когда работаешь в аппарате и спрашивают с тебя лишь за те дела, которые ведешь сам.

«Хорошо, что Василий Кузьмич послал сюда именно меня, — подумал Гуков. — С незнакомым Вадиму было бы трудней».

— Я хотел бы взглянуть на оба заключения и побеседовать с экспертами-медиками, — сказал Андрей Иванович.

— Сделаем, — кивнул Королев. — Ну что еще? Мы выяснили круг знакомых Ирины Вагай. Конечно, у нее было много знакомых на комбинате. С ее приходом во Дворец культуры по-настоящему заработал народный театр. Спектакли Вагай высоко оценили в Каменогореке, областном центре. Она — талантливый режиссер и быстро сумела пленить наш Рубежанск. Были разговоры о поездке в Москву. Смерть Ирины Вагай искренне огорчила рубежанцев. Да… Мы установили ее связи с работниками закрытой лаборатории. Хорошо была знакома Ирина с заместителем завлаба инженером Муратовым. Тимофей Старцев ревниво утверждал, что к Муратову Ирина была более благосклонна,