Просторы Многомирья [Дмитрий Владимирович Щербинин] (fb2) читать постранично, страница - 7

попало в самое его сердце. И, наконец, клюван вместе с расшатавшейся колонной рухнул вниз. Винд едва успел откатиться в сторону, и тут же застонал от резкой, ноющей боли в боку. При падении он ударился о камень и сломал себе ребро…

Всё же, цепляясь за глыбу, он смог подняться, и увидел невысокие, схожие своим сероватым цветом с руинами фигуры, которые, косолапо раскачиваясь, резво приближались к нему.

Винд спросил:

— Это вы стреляли?

Ему ничего не ответили, зато схватили за руки и за ноги, подняли и понесли туда, где среди руин стояли их дома…

Обитатели Аратроэля сжимали руки и ноги Винда так сильно, что юноша, при всей своей ловкости не мог вырваться. Да он и не пытался: понимал, что со сломанным ребром далеко не убежит.

Его лицо было обращено к небу, и он видел родной Каэлдэрон, который нависал в пяти километрах, заполняя большую часть обзора. Единственное тамошнее поселение как раз поворачивалось на тёмную, ночную сторону; и можно было разглядеть крапинки тёплого света в домах…

Винд проговорил:

— Вы хотя бы понимаете, что я говорю?.. Я — каэлдэронец, и мне нужно вернуться на родину. Вот туда… — он подбородком кивнул вверх.

Но эти, схожие цветом с руинами существа, хранили гробовое молчание.

Вскоре Винда внесли в сложенное из каменных обломков строение. Положили на плиту…

Юноша попытался приподнялся, но тут обнаружил, что руки и ноги его уже обхвачены стальными обручами.

— Э-эй, вы чего задумали? — спросил он встревожено.

И вновь — гробовая, зловещая тишина. К Винду подошёл особенно ветхий обитатель руин, его серое лицо, так же как и камни, покрывали трещины; глаза его глубоко впали и Винд не мог их разглядеть.

Зато почувствовал Винд, как этот неизвестный положил ладонь на его сломанное ребро. Ладонь была твёрдой, как камень, и Винд сморщился от этого прикосновения.

Он попросил:

— Нельзя ли полегче?.. У меня в котомке есть коренья, которые помогут при лечении… А котомка… Ищите её возле клювана, которого вы подстрелили…

И тут растрескавшийся старец дёрнул за сломанное ребро Винда. Никогда ещё юноша не испытывал столь сильной, пронизывающей боли. Он громко вскрикнул; на лице его выступила испарина; он весь выгнулся вверх, а затем — потерял сознание…

Впрочем, как ему показалось, лишь мгновенье пребывал он во мраке. Затем сознание вернулось к нему…

Он сидел на каменной плите, не чувствовал боли, и глядел на сероватых обитателей руин. А они уже успели его разглядеть и не обращали на Винда особого внимания; занимались своими делами, перетаскивали некие, похожие на оружие предметы; но делали всё это молча. Юноша уверился, что они действительно немые, да, пожалуй, ещё и глухие…

Тогда он приподнял свою измятую, грязную рубаху, и обнаружил, что на месте сломанного ребра теперь вставлена каменистая пластина, цветом почти сливающаяся с его телом.

Он сказал:

— Ну, спасибочки… Так мне теперь и ходить с этим камнем в теле?

Ответа не ожидал, но получил.

А ответил ему тот, самый старый, самый растрескавшийся из всех каменистых:

— Камень крепкий — жизнь тебе спасёт. Грозный житель леса — Винда не убьёт.

Голос у старика был хрипловатым, трескучим, словно бы сквозь каменную толщу продирался.

Винд спрыгнул с плиты, прошёлся по этому, весьма просторному помещению и сказал:

— Спасибочки, конечно, что вылечил. Но у меня сейчас главная задача — на Каэлдэрон вернуться.

И снова растрескавшийся старикан проговорил:

— Знаем — мир Каэлдэрон. В небе он над нами. Но для нас он отдалён — не дойти ногами.

— Понятно, что ногами не дойти, ну так, может, долететь можно?

— Не летали никогда, жили долго в камне. Но ведь это не беда — будешь счастлив с нами.

— Нет, дорогие мои каменистые, с вами я счастлив не буду. Меня там родители ждут. У меня там друг — кораблик Крылов… В общем, буду думать, как отсюда выбраться… Вот ты говорил, что в лесу кто-то живёт. Можешь меня с ним познакомить?

При этих словах все каменистые прекратили свою работу, обернулись к Винду. Их серые лица выражали напряжение…

Старейший произнёс:

— Житель леса страшен. Ростом — в десять сажен. От него себя храним. И тебя о том молим…

— О чём молите то?

— Чтобы был ты с нами, с верными друзьями.

— Так, ладно, а что с клюваном-то?

— Птица вкусной оказалось — ничего уж не осталось.

— Понятно… могли бы и мне что-нибудь оставить. А там ещё кабинка была, а в кабинке сундук, а в сундуке… я, впрочем, не знаю, что в том сундуке, но, судя по всему, нечто очень ценное. Собственно из-за этого сундука и из-за своего излишнего любопытства я и попал к вам…

— Тот сундук вон там стоит — пламень яркий в нём горит.

Каменистый кивнул в сторону коридора. Винд поспешил туда, и, миновав крутой поворот, оказался на улице.

Оказывается, солнце уже зашло за горизонт; но полной тьмы не было — в вышине небо оставалось лазурным, там плыли мирные облачка; а из-за горизонта