Те, кто здесь спал [Реймонд Карвер] (fb2) читать постранично, страница - 3

ее платья вцепилась какая-то ма­ленькая собачка и заставила ее остаться.

Она смеется, и я тоже смеюсь вместе с ней, хотя, взглянув на часы, вижу, что стрелки вот-вот покажут половину пятого.

В ее сне звучала какая-то музыка — играли то ли на пианино, то ли на аккордеоне, не разобрать. Во сне иногда не поймешь, говорит она. Во всяком случае, она смутно помнит, что там маячил ее бывший муж. Может, он подавал пиво, которое наливали из бо­чонка в пластиковые стаканчики. Ей кажется, что она даже танцевала со своим бывшим.

Зачем ты мне это говоришь?

— Это был сон, милый, — отвечает она.

— Все равно, приятного мало: предполагается, что ты проводишь рядом со мной всю ночь, а вмес­то этого тебе снятся какие-то странные собачки, ве­черинки и бывшие мужья. Мне не нравится, что ты с ним танцевала. Что это за ерунда, черт возьми? А ес­ли бы я рассказал тебе, что я во сне всю ночь танце­вал с Кэрол? Тебе бы понравилось?

— Это же только сон, верно? — говорит она. — Ну не злись. Не буду я больше рассказывать. Не стоит. Теперь я вижу, что зря все это затеяла. — Она медлен­но прикладывает пальцы к губам — такая у нее мане­ра, когда задумается. По ее лицу видно, как она со­средоточена: на лбу обозначились маленькие мор­щинки. — Мне жалко, что тебя во сне не было. Но если бы я сказала наоборот, получилось бы, что я со­врала, разве не так?

Я киваю. И касаюсь ее руки, показывая, что не сержусь. Мол, все в порядке. Да я и правда не сер­жусь, если разобраться.

— А что было дальше? Ты уж доскажи, пожалуйста, — прошу я. — А потом, может, еще поспим. — Пожалуй, мне и впрямь интересно, что было дальше. Послед­нее, что я слышал, — как она танцевала с Джерри. Ес­ли было еще что-то, мне хочется это знать.

Она взбивает подушку у себя за спиной и говорит:

— Это все, что я помню. Больше ничего вспомнить не могу. Потом как раз зазвонил этот чертов телефон.

— Бад, — говорю я. Под лампой, на свету, стелется дым, и я вижу, что им полна вся комната. — Надо бы открыть окно, — говорю я.

— Хорошая мысль, — отвечает она. — Хоть не­множко проветрим. А то все в дыму — навряд ли нам это полезно.

— Да уж, навряд ли, — соглашаюсь я.

Я снова встаю, подхожу к окну и поднимаю его на несколько дюймов. Из щели тянет прохладой, и я слышу, как грузовик неподалеку сбрасывает ско­рость, начиная подъем, который приведет его к пе­ревалу и дальше, в соседний штат.

— Сдается мне, скоро мы с тобой останемся по­следними курильщиками в Америке, — говорит она. — Серьезно, пора бы нам бросить. — С этими словами она тушит сигарету и тянется за пачкой, лежащей рядом с пепельницей.

— Затравили нашего брата, — говорю я.

Я возвращаюсь в постель. Простыни с одеялом сбиты в комок, и уже пять часов утра. Едва ли нам сегодня удастся еще поспать. Ну так что за беда? Разве это преступление — не спать по ночам? Что страшного с нами случится, если мы больше не ус­нем?

Она сжимает в пальцах прядку своих волос. По­том закладывает ее за ухо, смотрит на меня и гово­рит:

— Последнее время меня беспокоит одна венка на лбу. Она иногда стучит. Причем сильно. Понима­ешь, о чем я? Не знаю, бывало ли с тобой такое. Ужасно не хочется об этом думать, но скоро у меня, наверное, будет удар или что-нибудь вроде того. Раз­ве не так это бывает? Лопается сосудик у тебя в голо­ве. Наверное, рано или поздно это случится со мной. У меня мать, и бабушка, и одна из теток — все умерли от удара. Это у нас в роду. Эта штука переда­ется, знаешь. Она наследственная — как плохое серд­це, или там ожирение, да мало ли еще что. Ну и во­обще, — говорит она, — что-то ведь должно когда-ни­будь со мной случиться, правда? Так может, это и будет удар. Может, от него я и умру. Во всяком случае, похоже, что к этому идет. Сначала она бьется чуть-чуть сильнее обычного, точно хочет привлечь мое внимание, а потом как начнет стучать. Бух, бух, бух. Ужас до чего страшно, — говорит она. — Ей-богу, надо нам бросить это чертово курево, пока не позд­но. — Она смотрит на то, что осталось от ее сигаре­ты, вдавливает окурок в пепельницу и отгоняет ла­донью дым.

Я лежу на спине, упершись взглядом в потолок, и думаю, что такой разговор возможен только в пять утра. У меня тоже возникает желание что-нибудь сказать.

— А я легко задыхаюсь, — говорю я. — Пока добе­жал до телефона, совсем запыхался.

— Может, просто от волнения, — говорит Айрис. — Это же надо, звонить в такой час! Прямо убила бы эту ненормальную, честное слово.

Я подтягиваю туловище повыше и опираюсь на спинку кровати. Поправляю за спиной подушку и стараюсь устроиться поудобнее, как Айрис.

— Я скажу тебе кое-что, о чем раньше молчал, — го­ворю я. — Иногда у меня начинает колотиться серд­це. Как сумасшедшее. — Она пристально смотрит на меня, дожидаясь, что я скажу дальше. — Иногда бук­вально чуть из груди не выскакивает. Не знаю, что с ним такое.

— Почему ты раньше не сказал? — говорит Ай­рис. Она берет меня за руку, потом сжимает ее. — Ты мне ни слова не говорил, милый. Слушай, я не знаю, что со мной будет, если с