Меченосцы [Генрик Сенкевич] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

немцы, французы, англичане, — великие мастера из луков стрелять, — чехи, швейцарцы, бургущщы. Леса они вырубали, строили по дороге крепости и под конец покорили Литву огнем и мечом, так что весь народ, который живет в этой земле, хотел уже бросить ее и искать другой, хотя бы на краю света, хотя бы среди детей Велиала, только бы подальше от немцев.

— Слышно было и здесь, что все литовцы хотели уйти с женами и детьми, да мы этому не верили.

— А я это видел. Эх, если бы не Миколай из Москожева, если бы не Ясько из Олесницы, да — без хвастовства сказать! — кабы не мы, не было бы уже Вильны.

— Знаем! Крепости вы не сдали.

— Не сдали. Вы рассудите, что я вам скажу, потому что я человек служилый и войну знаю. Еще старики говорили: "крутая Литва" — и это верно. Дерутся они хорошо, но с рыцарями им не тягаться. Вот когда увязнут немецкие кони в болоте, либо падут в густых лесах, тогда дело другое.

— Немцы — хорошие рыцари! — воскликнули горожане.

— Стеной стоят они рядом друг с другом в железных латах, так закованные, что насилу у них глаза разглядишь за решеткой. Стенкой идут. Ударит, бывало, Литва и рассыплется, как песок, а если не рассыплется, так немцы их всех уложат и перебьют. Да между ними — не одни немцы. Сколько ни есть народов на свете — все служат у меченосцев. И храбрые же! Иной раз наклонится рыцарь, выставит копье и один-одинешенек, прежде чем битва начнется, налетит на целое войско, как ястреб на птичью стаю.

— Иисусе Христе! — воскликнул Гамрот. — А кто же из них лучше всех?

— Смотря для чего. Из самострелов всех лучше англичане стреляют. Они насквозь пробивают стрелой панцирь, на сто шагов в голубя попадают. Чехи отчаянно топорами рубятся, для двуручного меча нет никого лучше немца. Швейцарец железным цепом расшибает шлемы, но самые лучшие рыцари те, которые происходят из французской земли. Такой рыцарь будет драться и с конницей, и с пехотой, да еще таких слов военных наговорит тебе, что и не всегда поймешь. Уж это такой язык, точно кто оловянными мисками стучит одна об другую, хоть народ они набожный. Обвиняли они нас через немцев, что защищаем мы язычников и сарацин от креста, и обещались доказать это рыцарским поединком. Вот и произойдет такой Божий суд между четырьмя ихними и четырьмя нашими, а встреча назначена при дворе Вацлава, короля римского и чешского [2].

Тут еще большее любопытство охватило дворян и купцов: они даже головы вытянули в сторону Мацька из Богданца и давай расспрашивать:

— А из наших кто? Говорите скорее!

Мацько поднес кружку к губам, отхлебнул и ответил:

— Э, не бойтесь за них. Ян из Влоцовы, каштелян добжинский, Миколай из Вашмунтова, Ясько из Здакова, да Ярош из Чехова. Все рыцари на славу, ребята огромные. До копей ли дело дойдет, до мечей ли, до топоров — им не впервой. Будет людям на что посмотреть, будет чего послушать: ведь я уж сказал — как французу на горло наступишь, так он тебе рыцарские слова говорит. Богом клянусь и святым крестом, что те прогадают, а наши их побьют.

— Будет слава, только бы Бог благословил, — сказал один из шляхтичей.

— И святой Станислав, — прибавил другой.

После этого, обратившись к Мацьке, он стал расспрашивать дальше:

— Ну, рассказывайте. Прославляли вы немцев и других рыцарей, что они храбрецы и легко Литву били. А с вами им не трудней приходилось? Так же ли охотно шли они на вас? Как вам Бог помогал? Прославляйте и наших!

Но, видно, Мацько из Богданца не был самохвалом, он скромно ответил:

— Те, которые только что пришли из чужих краев, храбро напали на нас, но, попытавшись разок-другой, делали это уже не с таким легким сердцем. Народ наш упорный и за это упорство часто нас укоряли: "Вы, дескать, смертью пренебрегаете, но помогаете сарацинам, и будете за это осуждены". А в нас упорство еще росло от этого, потому что неправда, король с королевой Литву окрестили, и каждый пан признает Господа Иисуса Христа, хоть и не каждый умеет это делать. Всем известно, что и милосердный наш повелитель, когда бросили наземь дьявола в плоцком капище, велел ему огарок свечи поставить, и пришлось ксендзам объяснять ему, что этого делать нельзя. Так что ж говорить о простом человеке. Другой так рассуждает: "Велел мне князь креститься, я окрестился; велел мне Христу класть поклоны, я и кладу, но с какой стати мне старым языческим дьяволам жалеть горсть творога. Почему бы не бросить им печеной репы либо не плеснуть пивной пены. Не сделаю я этого, так у меня кони падут, либо коровы запаршивеют, либо в молоке у них кровь покажется, либо хлеба погибнут". И многие так делают, и через то попадают на подозрение. А делают они это по незнанию и потому что боятся дьявола. В старые времена этим дьяволам было хорошо. Были у них свои рощи и лошади для езды и десятинную дань им давали. А нынче леса вырублены, есть нечего, в городах звонят колокола, вот и попряталась вся эта нечисть в густые леса и воет там с тоски. Пойдет литвин в лес, то один дьявол, то