Дороже титулов и злата [Полина Федорова] (fb2) читать постранично, страница - 3

слезы в глазах девушки, всполошилась: — Да что стряслось-то, голубка моя? Обидел никак Петр Егорович? До седых волос дожил, а никакой деликатности с женчинами не признает. Али Димитрий чем не угодил? Дождутся ужо они у меня…

Она прижала Грушу к своей пышной груди и успокаивающе начала гладить мягкой ладошкой по пышным кудрям. Аграфена будто наяву увидела живописную картинку ожесточенной, но бескровной баталии: тетушка, как трехмачтовый фрегат, атакует неповоротливого Петра Егоровича и его самодовольного сыночка, а затем разбивает их в пух и прах, к полному восторгу благосклонной публики, то бишь ее, Грушиному, удовольствию. Увы! Сей славной тетушкиной виктории допустить было нельзя.

— Маслениковы здесь совсем ни при чем. Просто я хочу немного развеяться. Что в том дурного? Встретим Светлый праздник с бабушкой. Ты ведь ее всегда любила. Да и дядюшка Иван Афанасьевич, надо полагать, будет рад возобновить с тобой знакомство.

Легкий румянец вспыхнул на щеках Олимпиады Фоминичны.

— Ну как знаешь, дитя мое, — с некоторым сомнением в голосе сказала она, — только затея эта кажется мне несколько… необдуманной.

— Вот и прекрасно, от дум в голове тараканы заводятся, — поднялась с кресла Аграфена. — Решено. Начинаем сборы.

2

Князь Антон Николаевич Голицын, известный в свете как князь Антоан, щеголь и бонвиван, проигрывался в пух. В последние несколько месяцев это состояние, кажется, становилось для него привычным. Он играл отчаянно и ожесточенно и, глядя на очередную несчастливо легшую карту, чувствовал, будто проигрывает не просто деньги. Он проигрывал свою жизнь. Каждая купюра была часом или днем, отведенным ему Всевышним на этой земле. Сбыть с рук сей презренный капитал, развеять по ветру без следа. Все чаще подобные мысли посещали князя.

Полоса невезения началась несколько месяцев назад, когда он в азарте игры и пьяном угаре поставил на кон и проиграл собственную жену — блистательную графиню Александру Аркадьевну. Проиграл никому не известному армейскому майоришке Ивану Таубергу. В результате сего афронта жена съехала от Антоана к Таубергу, вытребовала развод, выкупив свою свободу за кругленькую сумму в двести тысяч звонкой монетой. Ему все казалось, что это забавный фарс, игра, состязание двух характеров. Их с Александрин супружеская жизнь давно превратилась в некую нескончаемую шахматную партию, где каждый ход был попыткой утвердить собственную волю и право поступать так, как вздумается, без оглядки на партнера. Он даже устроил маленькое представление, торгуясь с супругой о размере выкупа за ее свободу. Но игра внезапно вышла из-под контроля, и князь не смог достойно завершить ее. Теперь, ненавидя себя и презирая весь мир, со злобным удовольствием избавлялся Голицын от проклятых денег. С не меньшим наслаждением, пожалуй, он бы хотел избавиться и от собственной бессмысленной никчемной жизни.

Банкомет, сидевший напротив, громко выдохнул и открыл «лоб». Король! Он даже не удосужился произнести положенной в сем случае коронной фразы: «Ваш король убит». Просто откинулся на спинку кресел и чуть презрительно улыбнулся Голицыну. Проиграть враз шестьдесят тысяч ассигнациями! Это вам не комар чихнул.

Князь поджал губы, — будь они прокляты эти деньги! Он оторвал взор от карт, и первого, кого увидел в полумраке игорного зала, был ненавистный Тауберг в зеленом мундире Вологодского Конного полка. Всесильный кузен Антоана, Александр Николаевич Голицын, обер-прокурор Синода и статс-секретарь, имевший право личного доклада у самого государя императора, после скандала с разводом строго-настрого запретил князю даже приближаться к этому саврасу, весьма прозрачно намекнув на некие дворцовые тайны. Но Антоан люто ненавидел в этом человеке все: основательность высокой фигуры, непроницаемость холодных голубых глаз, безупречное реноме бравого вояки. Что нашла в нем утонченная, избалованная Александрин? И князь Голицын не удержался.

— Нынешний Англинский клуб определенно становится похожим на Мещанское собрание. — Антоан перевел взгляд на банкомета, и добавил, нервно дернув уголком рта, несколько громче, чем тот мог услышать: — Еще немного, и вместе с выблядками кофешенок сюда будут свободно вхожи холопы.

Несколько голов повернулись в их сторону.

— Соблаговолите повторить, что вы сказали, — побледнев, произнес Тауберг, ни секунды не сомневаясь в том, для кого предназначалась эта фраза Голицына.

— Извольте, — бросил на него насмешливый взгляд Антоан. — Я сказал, что в последнее время в Английский клуб допускаются лица весьма сомнительного происхождения.

— Вы имеете в виду кого-то конкретно? — недобро спросил Тауберг.

— Допустим, — поднялся с кресел Антоан, с видимым удовольствием нарываясь на скандал. — И что с того?

Сильный удар отбросил его в кресла. Фиолетовый фрак некрасиво задрался, обнажив бархатный жилет цвета а Лавальер с мелкими золотыми цветочками, на