Приключения 1968 [Борис Николаевич Сопельняк] (fb2) читать постранично, страница - 4


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

которые должны были его встретить.

Через пять минут они выходили из вагона, весело болтая. По перрону носились стройные красавцы в синих брюках, звеня шпорами. Трое из них преградили путь пассажирам четвертого купе, затем один смущенно улыбнулся, молодцевато отдал честь товарищу прокурора и бросился освобождать проход в толпе.

— Здравствуй, Максимов! — кивнул ему товарищ прокурора.

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие!

— Ничего неизвестно о бежавшем?

— Так точно, ничего неизвестно, ваше высокоблагородие!

— Ай-яй-яй…

Товарищ прокурора прошел с князем в буфет. Там они заняли столик и потребовали завтрак. Жандармский офицер, подошедший к столу, рассказал, что бежавшего из батумской тюрьмы арестанта ждут с поездом, в котором приехал прокурор. Обыск еще не окончен.

— Он не даст результатов, — равнодушно сказал князь, — дурак, что ли, Камо, чтобы ехать до самого Тифлиса?

Офицер снисходительно пожал плечами и откланялся.

Когда завтрак был окончен, прокурор, пожимая руку Девдариани, сказал:

— Я хотел бы, князь, встречаться с вами, если только мое общество может доставить вам удовольствие. Вот моя карточка.

Князь улыбнулся.

— Конечно, мы еще с вами встретимся, господин прокурор… Непременно встретимся.

После ухода князя товарищ прокурора подозвал к себе жандармского унтер-офицера.

— Максимов, ты знаешь грузинский язык?

— Точно так, вашскродь.

Товарищ прокурора полез в портфель, достал карточку и подал ее унтер-офицеру:

— Переведи. Дал мне князь свою карточку, но написал по-грузински.

Рассматривая белый кусочек картона, унтер-офицер с удивлением переворачивал его и, по-видимому, ничего не понимал.

— Ну, какой его адрес?

— Никакого тут адреса, вашскродь, нету.

— Как нет?

— Так точно, нет.

— А что же там написано?

— Тут написано, вашскродь, если по-русски перевести: «Хоть ты и Иван, да болван».

— И больше ничего?

— Так точно, ничего.

— Подлец…

— Это кто, вашскродь?

— Не ты, не ты, — угрюмо проронил прокурор и, не сказав больше ни слова, быстро пошел к выходу.

3

Дело Камо, заведенное в тифлисском губернском жандармском управлении, оставалось без движения целый год после его побега из батумской тюрьмы. Оно лежало в шкафу под замком, в груде других синих папок. Папка была, но тот, кому посвящалось содержимое папки, — отсутствовал. Полиции известно было только одно: что Камо бежал из Батума в Тифлис. Дальше следы терялись. Поиски не дали никаких результатов.

И только в декабре 1905 года следователь по особо важным делам опять извлек «дело» из шкафа, чтобы пополнить его новыми данными. Революционная литература, рабочие собрания на Нахаловке, в депо, таинственная подпольная типография, какие-то контрабандные транспорты оружия, рабочая дружина, — все это опять тесно связывалось с именем Камо.


Наместник его императорского величества на Кавказе граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков страдал бессонницей. Бывали периоды, когда старик целые ночи напролет ворочался с боку на бок, мучительно хотел заснуть и не мог. Тогда он поднимался, надевал свой шелковый халат и отправлялся в кабинет. Там он медленным, тяжелым движением опускался в кресло и принимался просматривать бумаги, приготовленные еще с вечера начальником канцелярии.

Один раз, когда бессонница особенно удручала его, он вспомнил, что у него в портфеле уже целую неделю лежит непросмотренный доклад особого отдела управления наместника на Кавказе. Он отыскал этот доклад и углубился в чтение.

В докладе сообщалось, что национальная вражда в Тифлисе грозит принять формы совершенно нежелательные для правительства и вылиться в анархию…

«Да, да, с этим пора покончить», — подумал он, отрывая от доклада тяжелую голову.

«Эту затянувшуюся и уже ставшую опасной игру с межнациональной резней надо прекратить, — советовал доклад. — Общество напугано; оно видит, что сквозь армяно-татарские столкновения недвусмысленно проглядывает рука правительства. Результаты межнациональных столкновений ничтожны — ими не удалось отвлечь внимания демократии от революции; наоборот, резня дает революционным элементам огромный козырь, а именно — возможность агитировать в том смысле, что правительство сознательно натравливает одну национальность на другую. Момент опасный. Такая политика грозит привести к результатам совсем неожиданным: волна взаимных армяно-татарских погромов может изменить русло и обрушиться на правительственные органы…»

Граф Илларион Иванович остановился в этом месте и отложил доклад. Его грузное тело поднялось с кресла. Заложив руки назад и опустив голову, он принялся расхаживать по кабинету.

«Куда мчится этот бурный человеческий поток? Что ему надо? И знает ли он сам — куда льется?»

Мысль наместника работала медленно, тяжело. «Да,