Поэты лауреаты Нобелевской премии [Джозуэ Кардуччи] (fb2) читать постранично, страница - 2
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (7) »
НОСТАЛЬГИЯ
В глубине, за синей тучей, стали влажны небеса: к Апеннин гряде могучей гулко движется гроза. О, когда бы вихрь ненастный, накренив крыло в пути, пожелал меня в прекрасный край тосканский унести! Не к друзьям и не к родимым я теперь влекусь туда: те, кому я был любимым, опочили навсегда. Не к поливу винограда я спешу, заслышав зов: убежать бы за преграды плодороднейших холмов! Убежать от граждан льстивых, от постылых песен их, от старушек говорливых на балконах вырезных! Мне б туда, где лес невзрачный вырос над известняком, где в родной долине мрачной бродят кони табуном! В глушь мареммы, где, суровый, я весну свою встречал, мысль мою уносит снова этот грохот, этот шквал! Там вспорхнуть бы к выси черной, оглядеть свою страну, и затем, как гром, покорно пасть на холм, скользнуть в волну!ЭЛЛИНСКАЯ ВЕСНА
(I. ЭОЛИЙСКАЯ) Лина, зима подступает к порогу, в холод одетый, подъемлется вечер, а на душе у меня расцветает майское утро. Видишь, как искрится в розовом свете снег на вершине горы Федриады, слышишь, как волны кастальских напевов в воздухе реют. В Дельфах священных с треножников медных пифии громко и внятно вещают, слушает Феб среди дев чернооких щелк соловьиный. С хладного брега к земле Эолийской льдистыми лаврами пышно увитый, рея на лебедях двух белоснежных, Феб опустился. Зевсов венец на челе его дивном, ветер играет в кудрях темно-русых и, трепеща, ему в руки влагает чудную лиру. Возле пришедшего бога, ликуя, пляской встречают его киприады, бога приветствуют брызгами пены Кипр и Цитера. Легкий корабль по Эгейскому морю с парусом алым стремится за богом, а на корме корабля золотится лира Алкея. Сафо, дыша белоснежною грудью, ветром наполненной встречным, в томленье нежно смеется, и волосы блещут, темно-лиловы. Лина, корабль остановлен, повисли весла, взойди на него поскорее; я ведь последний среди эолийских дивных поэтов. Там перед нами страна золотая, Лина, прислушайся к вечном звону. И убежим мы от темного брега к весям забвенья.ШКОЛЬНОЕ ВОСПОМИНАНИЕ
В конце июня это было, в летний чудесный день. Невестою казалась земля в наряде светлом и лучистом. Потоками огня пустыню неба сияющее солнце заливало, и море улыбалось тем же светом. Лишь я не улыбался: чернорясый аббат спрягал «любить», — и нагоняло его лицо тоску... А между тем заглядывала в окна школы вишня, кивала темно-красными плодами, повествованье тайное шепча крылатым ветеркам... И, позабыв аббата и длиннейший ряд спряжений, похожий на ползущих муравьев, я устремлялся мыслями и взором в пространство; я глядел в окно — на взгорья, на море дальнее, на небосклон лазурный... А вокруг меня сливался с лучами солнца хор тысячегласный поющих птиц. С их гнездами, казалось, беседовали, дружественной стражей, деревья густолиственные. Мнилось, что шепчется с пчелою каждый куст, что слышится счастливый вздох цветов под поцелуем бабочек... Все стебли, травинки и песчинки наполняло биенье тысяч крохотных существ, живущих, любящих... Кряж в облаках, зеленые холмы, поля пшеницы, густые виноградники и даже угрюмые поляны и болота, казалось, вечной юностью сияли под ярким, летним солнечным лучом. Тогда-то, — почему, я сам не знаю, — средь трепета всей этой яркой жизни, внезапно в сердце у меня сверкнула, как молния, мысль о грядущей смерти и о бесформенном «ничто». Мгновенно в невыразимом чувстве эту жизнь с бесформенным «ничто» я сопоставил и в черноте земли свой труп немой, остывший увидал... А надо мною звучали песни птиц, листва шумела, катились рек сияющие волны и радостные люди отдыхали под дивным светом солнца... Я же сразу постиг всем существом значенье смерти и ужаснулся искренне... Поныне, припоминая этот детский ужас, я чувствую, что ледяной струею мне кто-то сердце сразу обдает...У ТЕРМ КАРАКАЛЛЫ
Мрачно мчатся чрез Авентин и Целий тучи. Влажный веет с равнины грустной ветер. Там — альбанские встали горы, белы от снега. Над соломкой пепельной вуалетку приподняв зеленую, англичанка в книге ищет спора времен и неба с камнями Рима. Стаей черной, не прекращая каркать, носятся вороны, плывут как будто вдоль двух стен, что вызовом неким грозным встали, огромны. «Великаны древние, — мнится, ропщет злых вещуний стая, — что спорить с небом?» Величаво от Латерана льется звон колокольный. Вот бежит бездельник, плащом укутан, важно в ус свистит и не- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (7) »
Последние комментарии
1 час 55 минут назад
2 часов 3 минут назад
1 день 13 часов назад
1 день 17 часов назад
1 день 19 часов назад
1 день 21 часов назад