Цветы и железо [Иван Федорович Курчавов] (fb2) читать постранично, страница - 2

любуется на них народ! Или почему только южане наслаждаются красотами природы? Пора, давно пора увидеть розы, хризантемы, георгины, левкои в Якутске и Норильске… Демин не был бесплодным мечтателем, но пока его успехи были весьма скромны: за пятнадцать лет Владимир Федорович «приручил» к северному климату несколько видов южных роз, они могли расти теперь под Москвой… Цветам он не мог посвятить всю свою жизнь, у него было еще искусство, для которого, собственно, он и жил.

Мысль о поездке в районный городок Шелонск возникла неожиданно, случайно. Демин работал над серией этюдов «Молодость столицы», нанося на полотно двадцатипятилетние липы, «выраставшие» за одну ночь на московских улицах, оригинальные по форме клумбы и газоны в парках. Но это не были только яркие цветы или зеленые кудрявые деревья: Демину хотелось показать, каким эстетически удовлетворенным бывает человек, когда он окружен нежной, мягкой и красивой природой.

Набрасывая пейзажи в бывшем Нескучном саду, Владимир Федорович встретил известного цветовода. Разговорились. «Будет время — непременно поезжайте в Шелонск, — посоветовал цветовод, — там, я уверен, розы скоро будут цвести на заснеженной поляне. Правда, это будет великолепное зрелище?» И тут же рассказал об успехах цветоводов маленького городка, который можно отыскать только на подробных картах.

И вот Владимир Федорович едет в Шелонск, не предупредив никого о своем визите. Мать девочки могла стать для него проводником в незнакомом городе. За четверть часа до остановки поезда Демин взял чемодан и пошел разыскивать девочку. Но та первая заметила его.

— Мама, мама! — закричала она. — Смотри, вот этот дядя рисовал меня! И лучше Шурки, правда, мамочка?

Владимир Федорович представился женщине. Она действительно оказалась женой цветовода.

— Он у нас и цветовод, и садовник! — сказала жена, и Демин уловил в этих словах гордые нотки.

На станции поезд стоял минуты две. Они быстро вышли из вагона. Навстречу женщине бросился молодой мужчина. Он поцеловал ее, обнял девочку и, словно опомнившись, заторопился:

— Понимаешь, Вера, я сегодня утром получил странную телеграмму: «К вам выехал московский художник, роста среднего, небольшая бородка, волосы наполовину седые. Наверняка остановится около вашей достопримечательной клумбы».

— Это, видимо, я, — сказал Демин. — Кто вам прислал телеграмму?

Встречавший назвал фамилию московского цветовода.

— Конечно я! — уже уверенно заявил Демин. — Я вчера с ним разговаривал по телефону. Но о телеграмме я его не просил.

— Значит, догадался. Будем знакомы: Николай Петрович Калачников. Знакомьтесь с женой.

— Нас дочка уже познакомила, — ответила жена.

Всю дорогу от вокзала до дому Демин докучал Калачникову вопросами. Достижения шелонских цветоводов, судя даже по лаконичному рассказу Калачникова, были серьезные, но, когда Демин передал ему мнение его московского коллеги, Николай недоверчиво взглянул на художника, а потом растерянно произнес:

— Перехвалил, перехвалил! Он человек восторженный! И… добрый.

Демину нравился городок. Он был отстроен заново. Белый тес на домах источал приятный запах смолы. Чем ближе к центру, тем больше кирпичных зданий с широкими окнами, верандами, с шиферными и черепичными крышами.

— Народ хочет жить лучше, чем до войны, — заметил Калачников, — люди мечтают о свете и просторе.

Они шли медленно. На мосту постояли, полюбовались спокойной гладью воды: было похоже, что река дремлет в своих берегах.

— Старый городок, — сказал Калачников. — Александр Невский, как повествует летописец, поставил в наших краях городцы для своих сторожевых постов, кажется, в год своей свадьбы. Затем под защитой этих сторожевых постов появились домики. Позднее соорудили крепость, вот она! — Калачников показал на высокие серые стены, в которых виднелись узкие бойницы.

Художник и цветовод подходили к одноэтажному кирпичному домику. К нему плотно примыкал невысокий зеленый забор, за которым раскинулся огромный сад. Демину все нравилось в этом тихом уголке: и зеленая темная листва, и шапки цветов, усыпавших яблони, вишни и груши.

— Хорошо, — восторженно проговорил Владимир Федорович.

Он на мгновение оторвался, перевел взгляд в другую сторону — там, за рекой, открывалась небольшая площадь. В центре площади — необычная по форме клумба, на которой все цветы были так удачно рассажены, что клумба больше походила на полотно живописца, чем на декоративное украшение.

— Прекрасно, — тихо произнес Демин, снимая шляпу. — Сочетание красоты природы и искусства. Из-зу-ми-ительно! — Он быстро обернулся к Калачникову и спросил: — Кто создал все это?

Он не мог подобрать другого слова. Именно создано, создано талантливым художником, вложившим в свое творение труд, любовь, страсть.

— Позвольте не сразу ответить на этот вопрос, — тихо проговорил Калачников. — То, что вы видите, — традиция… Идемте в дом, отдохните с