«Заказ» на конкурента [Фридрих Евсеевич Незнанский] (fb2) читать постранично, страница - 3


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

приличный, а то пропала она неделю назад. Может, укатила с каким-нибудь ухажером на моря, а рекламу про «позвоните родителям» по телику больше не крутят, да, может, и некогда ей телик смотреть.

— Так, может, и правда стоит подождать просто, сама найдется.

— Вот! — Вячеслав Иванович торжествующе продырявил указующим перстом воздух. — А говорил, ко всем по-человечески! А если волнуются люди?

Говорят, что никакая самая супер-пуперная любовь не отшибла бы дочке память. Она же к матери на день рождения собиралась на прошлые выходные. Если не смогла приехать, то позвонила бы уж наверняка. Они из Питера примчались, все бросили, всех ее московских знакомых, кого знали, обошли, на работе справлялись, нигде никто ничего не знает. Естественно, вообразили себе бог знает что. Короче, надо людей успокоить. Я лично тебя об этом прошу. За гонорар не беспокойся, люди не бедные, заплатят, сколько скажешь, ты только постарайся, ладно?

— Ладно. Что о ней известно, или родители расскажут?

— Расскажут, но для затравки и я могу кое-что сообщить. Зовут Коротаева Мария Николаевна, возраст, как я уже говорил, двадцать три, закончила Финансовую академию, учится в заочной аспирантуре, пишет кандидатскую, работала с мая сего года в министерстве финансов, что-то вроде практики у нее было. Даже фотография есть, — Грязнов-старший, кряхтя, поднялся с табурета и пошлепал на кухню. — Ты, это… перебирайся тоже в дом, холодно уже на балконе и темно к тому же.

Денис подхватил столик с закуской, пиво и последовал за дядюшкой. Тот долго рылся в портфеле, но снимок все-таки нашел.

— Вот смотри, на мой лично взгляд ничего особенного, не то чтобы писаная красавица, но и не уродина, контингент поклонников может быть вполне широким и разнообразным. Вот мать у нее… — Вячеслав Иванович мечтательно закатил глаза. — И сейчас такие глазищи! Утонуть можно.

Денис взглянул на фотографию: девочка с персиками. Вернее, с яблоком, которое она очень аппетитно жует, но совершеннейшая девочка. Широко открытые удивленные глаза, какой-то капризный инфантильный разрез губ, темно-морковного цвета стрижка, розовая обтягивающая маечка, под которой мало что бугрится.

— Фотография что, старая? — спросил он.

— Нет, этим летом на даче снимали. Выглядит, конечно, моложе своих лет, но косить под нимфеток, до сорока в шортиках с голым пузом рассекать — это, говорят, нынче самый писк моды. Фотографию, кстати, можешь взять.

— Ладно, особые приметы у нее есть? Привычки, адреса, телефоны друзей, коллег, где она сама жила, снимала квартиру где-нибудь?

— Особая примета: шрам от аппендицита; о привычках лучше с родителями поговоришь, нечего испорченный телефон устраивать, они же тебя и адресами снабдят и телефонами, а квартира у нее собственная, не так давно купленная. Еще вопросы есть?

— Когда начинать?

— А вот завтра как голову вылечишь, так и начинай. А лечиться, брат, придется, потому как… — Вячеслав Иванович извлек из холодильника две бутылки коньяка и еще упаковку пива, — …от нахлынувших детских воспоминаний, черт их раздери, есть у меня непреодолимое желание напиться до поросячьего визга, и тебе я тоже шланговать не позволю.

ГОРДЕЕВ


Прежде чем отправиться к Попкову, Гордеев встретился с Юсуфовым. Тот был, мягко говоря, резок:

— Дело можно с уверенностью считать завершенным, — безапелляционно заявил он. — Я готов хоть завтра передавать материалы в суд. А ваш Попков раз за разом симулирует сердечные приступы. Но ему это не поможет. Его подпись на документах удостоверена, факт получения им десяти тысяч долларов в качестве взятки доказан, так что статья 290, часть 3 УК РФ, и никаких шансов на оправдательный приговор. И напрасно вы ввязываетесь в это дело.

— Значит, если я буду ходатайствовать об изменении меры пресечения, вы станете возражать? — все-таки справился Гордеев.

— Категорически!

Н-да, Юсуфов, как всегда, на коне и рвется в бой, констатировал Юрий Петрович, дым из ноздрей, пар из ушей. А подследственный оказался не боец. Совсем даже не боец.

Он вошел в комнату для свиданий измученный, с затравленным взглядом человека, ждущего подвоха в любой момент и с любой стороны. Казалось, он осознал, что обречен и практически смирился, желая только, чтобы все поскорее закончилось. Он вплотную приблизился к Гордееву, протянул руку:

— Попков. — И тут же поспешно спрятал за спину, видимо опасаясь, что ответного жеста не последует, ощупал табурет, неловко уселся на самый краешек. — Извините, разбил очки в камере и теперь слеп как крот.

— Гордеев. Юрий Петрович. Я буду вас защищать.

— Вы будете меня защищать… Да, жена передала, что нашла адвоката… — Попков вдруг горько расхохотался, мелко задрожали обвисшие складки кожи на его щеках и шее. Пожалуй, до ареста он весил за центнер, подумал Гордеев, а за два месяца в СИЗО похудел килограммов, наверное, на двадцать. — Вы любите проигрывать дела?

— Нет. Не люблю.