В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
голову и несколько секунд, похоже, не могла понять, кто это перед ней.
— Что такое?!
— Арнольд вернулся.
— Где он? — Язык у нее заплетался, видимо, доза была чувствительной.
— У себя в спальне, с мальчиком. Сейчас же хочу позвонить Фабиенн. Извините, что разбудил, но мне казалось, вам лучше узнать об этом как можно скорее.
— Погодите секунду, — она нащупала пеньюар у подножия кровати. — А где он был, не рассказывал?
— Нет, ни слова.
Мы поднялись на площадку: за дверью все еще шумела вода. Плохо, подумал я; в таком состоянии как бы он не заснул в ванной: на сыночка в этом случае надежды мало — будет стоять себе рядом и наблюдать, как тонет отец, — даже, пожалуй, без любопытства.
Я распахнул дверь; в ноздри сразу же ударил запах сажи. В камине, на белом листе бумаги, аккуратно расстеленном служанкой, валялся обгорелый спичечный коробок — следы моего здесь пребывания. Не видно было ничего, что могло бы так пахнуть.
Арнольд, все еще одетый, вытянув ноги, сидел в кресле; голова его тяжело свесилась на грудь. В такие минуты сознание выхватывает из общей картины одну деталь, которая потом всю жизнь преследует тебя кошмаром. Взгляд мой остановился почему-то на пролысинке у самого носка ботинка; кожа здесь была стерта почти насквозь.
— О бедный Арнольд! — Вайолет, наверное, первым делом увидела полуоторванную подошву. Она подбежала и положила руку ему на плечо. Арнольд пошевелился и с трудом поднял веки. Затем сонно нам улыбнулся и промямлил:
— Привет.
«Где же там Доминик-Джон, — подумал я, — все никак не наполнит ванну?»
«Что же нам с ним делать?» — спросила Вайолет без слов, одним только взмахом ресниц.
— Давай помогу раздеться, — я подошел к креслу. Он продолжал улыбаться; смысл моих слов до него не дошел.
— Ну вот и все. Ей он теперь не достанется. Я позаботился об этом.
Я бросился к двери, за которой все еще слышался шум воды. Ванна была почти наполнена, мальчик лежал в ней лицом вниз. Я приподнял тело — головка свесилась под неестественным углом: на сломанной шее виднелись темные пятна. Кончик языка был зажат между двумя рядами белоснежных зубов.
— Какая вонь! — донеслось сзади; Вайолет ничего не видела за моей спиной, — дымоход, что ли, засорился? О боже, что это?
Я повернул голову и проследил за ее взглядом: от нижнего угла ванной вверх по стыку двух стен, до огромной черной кляксы под самым потолком. Будто кто-то швырнул кулек с сажей, и он взорвался — точно в верхнем углу.
Послесловие переводчика
Итак, долгожданный хэппи-энд позади; можно перевести дух и попытаться ответить на некоторые, наверняка возникшие у читателя вопросы.
Первый и самый каверзный: почему, все-таки, «Отверженный дух»? Разве дословный перевод не предполагает множество иных, куда более очевидных вариантов? Как будто бы так. Но вдумаемся: ведь в контексте романа очень «тихое» это слово — «unquiet» — приобретает постепенно двойной, очень весомый смысл. И «дух» несожженной ведьмы оказывается не столько даже «неспокойным» («мятежным», «терзающим», «шумным» и т. д.), сколько «неуспокоенным» (вспомним рассуждения Арнольда на эту тему), «не обретшим приюта». Соединение в одном слове двух смысловых «струй — „неприкаянности“ с „мятежностью“, — наполняющее заглавие столь неожиданной глубиной, и подсказывает как бы „среднеарифметическое“ решение. Ну вот, с „отверженностью“, будем надеяться, разобрались.
Теперь вопрос второй, у нас с вами общий — к автору: кто он такой, все же, этот малоизвестный бристольский поэт»? Не плод ли богатого писательского воображения? Или, быть может, ископаемый самородок масштаба Арнольда Льюиса (известно ведь, что Маргрит Стин, как и герой ее романа, любила поворошить залежи местного фольклора)? Оказывается, ни то, ни другое.
Томас Ловелл Беддоуз (1803–1849) — «последователь Марстона и Сирила Турниера в общей для них мрачной склонности выражать в своей поэзии чувства, крайне далекие от тех, кои принято именовать человеческими…» («Энциклопедия Британника») — не только пребывал некоторое время на этом свете, но и прожил жизнь, достойную своей более чем своеобразной Музы.
Сын врача Томаса Беддоуза и сестры известной в то время английской писательницы Элизабет Эджуорт унаследовал все родительские таланты: окончив медицинский факультет Оксфордского университета, он опубликовал два поэтических сборника, дождался, пока в Англии их запретят, и отправился в Европу — анатомировать трупы, изучать психологию и продолжать (начатый в 1825 году, да так и не законченный) «магнум опус» — «Death’s Jest Book». В Геттингеме и Франкфурте, Вюрцбурге и Цюрихе Беддоуз упорно трудился на нескольких поприщах, попутно изумляя местную богему чудачествами, одно из которых оказалось роковым.
В 1847 году во Франкфурте поэт встретился с неким булочником по имени Деген, поселился с ним под одной крышей и уговорил его… стать актером (!). Начались месяцы бесплодных репетиций и
Последние комментарии
13 часов 7 минут назад
13 часов 21 минут назад
14 часов 29 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 2 часов назад
1 день 2 часов назад