Зануда [Николай Владимирович Коляда] (fb2) читать постранично, страница - 4

недоделок! Тужурка-красновки! Что у вас у всех в голове?! Датчики? Проводки? Вы люди, нет?! О, вы не люди! Вы деревяшки с железом пополам перемолотые, вот вы кто, ясно?! Кричи, ори, бейся, ну?

МОНТЁР. Зачем это?

ДЯДЬКА. Думай, думай голова, жопа трещину дала! А затем это! Взял в заложники! И теперь сделаю своё дело, о, как я сделаю с вами что-то!

МОНТЁР. Кто? В кого? Что?

ДЯДЬКА. В того, тужурка кожаная! Телевизор смотреть надо!

МОНТЁР. Жена не даёт!

ДЯДЬКА. Скажи, чтоб жена тебе давала! Чтоб она давала тебе, твоя жена! А то она не даёт тебе, ты, господин дерево! Заложники смотрели телевизор и знают — что! Жена притащит твоего больного дебильного, как и ты, ребёнка сюда, под окна, под балкон и тогда…

МОНТЁР. А он не больной, а характерный, занудистый, чтоб сильнее на всех воздействовать, чтоб на него внимание обращали. Не болеет, а уросливый.

ДЯДЬКА. (Бегает по комнате, бормочет.) О, погодите, постойте! Хорошо, что молодой, был бы старый, сказали бы — да на мыло их обоих, а тут — хорошо, повезло! Мне повезло, что ты, идиот, мне попался с ребёнком и что молодой!

МОНТЁР. Ребёнок? Молодой! Полгода! А я уже — сил нет, это, как евон, с ним.

ДЯДЬКА. Ты слышишь или нет? Я говорю: заложники! За-лож-ни-ки!

МОНТЁР. (Быстро.) Меня все в общаге называют зануда. И говорят, я на “о” разговариваю, по-деревенски, ну, поселковый, да, поселковый раз, раз такой уродился, ну что ж? Я всё делаю долго, старательно. Не могу бегом-бегом. И если я говорю, то говорю, пока не наговорюсь. Таблеточку с водичкой!

Дядька бегает, ружья в мешках трогает, парень крутится на месте, следит за ним.

В армии смеялись надсмешники, зануда, мол. Да сами вы это слово. Дяденька, надо вам таблеточек выпинькать, выпить, это, как евон, в смысле, а? Я понял, заложники, да. Вы не серчайте шибко!

ДЯДЬКА. (Орёт что есть силы.) Я не серчаю так шибко!!! А вот пристрелю тебя, гад, понял?! (Приставил ружьё к груди парня. Парень ойкнул.) Послушайте, дорогой, уважаемый кретинёнок, не доводите до греха! Вы всё время не по поводу базарите! Вы такие слова понимаете? Это же по вашему, нет? Ещё слово, гад, и — стреляю!

МОНТЁР. А? А? А? А? А? А? А? А? Ружьё? А зачем это? Я разве — нет? А? А? А?!

ДЯДЬКА. Пока — нет! Кричать! Я буду отстреливаться, будет много шума, дети и женщины на верхних этажах начнут визжать, приедет пожарная, скорая, телевидение, приедет много, будут выдвигать лестницы до пятого этажа, снимать с балконов, будет много шума, мне надо!

МОНТЁР. А? Отстреливаться? А? Войнушка? А? А может — таблеточек с водичкой? А? А? А? (Дядька замахнулся на парня.) Можно начинать? Уже? Да? Начали? Нет?

ДЯДЬКА. Уже можно, да, уже, можно начинать, да, да, да!!!!

Парень промякал тоненько что-то.

Не хочешь? Велосипед!

Стащил с ног парня ботинки, носки, вставляет спички ему между пальцами ног. Парень заорал, завыл.

МОНТЁР. А-а-а!!! Лисапет, лисапет, какой лисапет, не надо лисапет, у меня есть лисапет, не надо лисапет! Дядя, попей таблеточек, дядя, ты чего, дяденька, да что же, мы-жеть не в армии-жеть, дядя-жеть, мне это как мёртвому ужастик, у меня от страху заворот кишок будет, я щекотки боюсь, не надо!!!

ДЯДЬКА. Я покажу заворот кишок! Спички между пальцами и поджигать! Ужастик! Щекотки! (Парень вопит. Дядька толкает шкаф к балкону, бормочет:) Ори, ори! Привезут из общаги жену с ребёнком, ребёнок — плакать, ручки-ножки к папе, он — кричать драматично, как в мыльной опере, я к уху пистолет, чтоб не взбрыкнул бы он бы бы!

МОНТЁР. Не взбрыкнул бы он бы бы, ясно, бы-бы, носок, зачем я носок навыворот, мамочки, зачем я носок, носок, носок, носок!!!!!…

Дядька стучит в пол ногами, кулаки поднял над головой.

ДЯДЬКА. Да, да, я вижу, все плачут, ребёнок плачет, кричит: “Папа, папа!”…

МОНТЁР. Он у меня ещё разговаривать не умеет, мама, мама!

ДЯДЬКА. Молчать! Он плачет, тянет ручошки свои сопливые, и “Скорая” плачет, и милиция плачет, и телевидение, пожарка плачет, и радио плачет…

МОНТЁР. А курочка куд-кудачет?

ДЯДЬКА. А?

МОНТЁР. Вы как сказку рассказываете…

ДЯДЬКА. Молчать! Я говорю: все плачут, люди плачут, соседи плачут, и все плачут, и я плачу… плачу… и тогда они… и тогда… (Сел у окна на пол, плачет.)

МОЛЧАНИЕ.

МОНТЁР. А? (Подёргал связанными руками.) Пустите, мне ризетку!

ДЯДЬКА. Тихо, ризетка! (Вытирает слёзы.) Вы — заложник! Сейчас я буду звонить и говорить, и требовать, чтоб — прекратить, понял?!

МОНТЁР. Что прекратить?

ДЯДЬКА. То прекратить!

МОНТЁР. Да что же?

МОЛЧАНИЕ.

ДЯДЬКА. (Плачет, молчит.) Откуда вы, откуда вы, откуда вы все?! Кто вас рожал? Есть у вас мамы с папами, нет? Нету! Не было! В капусте нашли! Иваны, родства непомнящие! С Марса упали, с Луны! Нету! Клопы, тараканы, иго! Им всё весело, им всё песни, им всё танцы! Убили, зарезали, раздавили, растоптали, расстреляли — а им всё песни, а им всё танцы, а им всё весело, хи-хи да ха-ха, ха-ца-ца, танцуем без конца, уроды!!!

МОНТЁР. Да в чём дело-то, ну?!

МОЛЧАНИЕ.

ДЯДЬКА. (Рыдает.) Они