Воспоминания о Карибском кризисе [Рудольф Андреев] (fb2) читать постранично, страница - 2

нашей батареи. На его место перевели моего командира отделения, он же замкомвзвода. И меня сразу же сделали замкомвзвода. Стал я снова младший сержант и сраный командир, с двумя сержантами в подчинении.

И вот мы гадаем полтора месяца. Что? Куда? Где? Когда? Никто ничего не знает. Слухов всяких море. В Берлине же заварушка. В Алжире борются за независимость. У Китая с Индией что-то назревает. В Индонезии херня какая-то. Столько разных вариантов. А Никита Сергеич всем помогать хотел. Подставлять плечо. Кому подставлять? В сачок — санчасть — вдруг поступили таблетки от укачивания. Плывём! А куда плывём?

Письма наши стали вскрывать. Нам перед строем периодически зачитывали, кто что отсылает, с разными версиями. Какую хуйню там писали — обхохочешься. Ну, правильно командиры мыслили: выставить на осмеяние, чтобы ты, дурачок, больше не писал. Им самим остоебенило, наверно, читать. Не наказывали, не искали виновных. Всё уже решено было. Все документы уже прошли. Один старший лейтенант руку сломал, и жена у него вот-вот должна родить, но ни фига. Всё равно его не заменили.

Отъезд

Когда понятно стало, что вот-вот нас ушлют, я съездил к Женьке в Ленинград в последний раз. Комбат меня отпустил, но заставил бланк заполнить: мол, он за меня не отвечает. Потом Женька приехала дня на три.

На третий день ей надо уезжать, и тут нас отправляют. Всё, погрузка. Мне уже надо бежать руками махать — тягач будет пушку завозить, а у Женьки паспорта нет. У неё сразу при схождении с поезда патруль документы проверил и паспорт забрал. И вот мы по железной дороге идём от расположения части в комендатуру — Женькин паспорт искать. Там, наверное, километра три. Вдруг навстречу патруль. И у патруля — её паспорт. Совершенно случайно.

Для нас специальную ветку подготовили железнодорожную. Пушки мы закрепили на платформах. Сами погрузились в теплушки. И вот едем в теплушках. Куда? Зачем?

А погода хорошая — лето же, конец июня, наверное. Мы сидим, дверь отодвинута у теплушки. Проезжаем Ланскую, и я вижу Женькин дом. Помахал рукой у переезда на Торжковской улице.

В Луге, помню, остановились. Какой-то рядом молочный заводик был. Молока напились. Напокупали одеколона «Сирень белая» и всякой херни. Нам перед отправкой выдали денежное содержание за четыре месяца вперёд. Я, как замкомвзвода, тринадцать с чем-то рублей получал. Женьке купил какие-то духи, отправил ей по почте, и она потом получила — разбитые. Бегала на почту, выясняла, — а хули там.

У нас у всех с собой по чемоданчику было. Заставили купить в военторге в Кирка-Хийтола. Чтобы, если кто будет фотографировать при погрузке на корабль, мы были с чемоданами, а не с вещмешками. Мы же официально считались «сельскохозяйственными рабочими».

Чемоданчик этот у меня до сих пор лежит. Единственное, что от Кубы осталось.

Лиепая

И вот едем, едем. Где-то на полустанке встали, и дедок один, железнодорожник, говорит нам:

— Уже которые сутки идут составы воинские в сторону портов.

Видно, что солдат везут, а что происходит — хер его знает.

В конце концов привезли нас в Лиепаю. Разместили в здоровых казармах царской постройки. Я удивился: народу до хера, столовые работают в три смены, но порядок везде, и всё обслуживается моряками. Кормить сразу стали значительно лучше. Кругом только старшие офицеры. Полковники и генералы везде ходят и нас периодически накачивают:

— Есть, ребята, возможность зарубежную страну посмотреть. Увидеть мир и расширить свой кругозор в молодости.

Нет, чтобы сказать: есть возможность сложить голову, блядь, в первую очередь. Нет, про это молчат.

Ладно. Вдруг приказ: зашить всё обмундирование в мешки. Выдали нам матрасы, подушки и гражданское платье. Каждому по костюму. Сначала отдельно вызвали офицеров. Для них были в районе трёхсот рублей костюмы. Потом вызывали сержантов, а потом уже остальных. Я, помню, долго этот костюмчик носил. Приличный такой костюм. К нему рубашка белая, китайский плащ, кепка. Офицерам — шляпы вместо кепок.

А той партии, которая первая уезжала, до нас, — тем всем одинаковые костюмы выдали. Целая кодла интендантов проворовалась: скупили в магазинчиках дешёвый ширпотреб, на солдат накинули, и разницу себе. Во, блядь! Мы ещё на Кубе были, когда начался судебный процесс.

Я до отплытия за порядком следил в казарме. В патруль ходил пару раз по Лиепае. В патруле познакомился с одним парнем. Меня выгнали из артиллерийского училища, а его — из военно-морского. Послали в Албанию. Там у нас одно время была база для подводных лодок. На базе потом случилась провокация какая-то, его чуть не убили.

И вот он тоже:

— Уже шестой год служу, и неизвестно, когда это кончится.

Так с этой армией было. Влезешь — хер вылезешь.

А вся остальная батарея участвовала в погрузке техники. Докеров было мало — только те, которые показывали, как клинья ставить, как проволоку натягивать, чтобы ничего не шелохнулось во время качки. Чтобы у корабля центр тяжести не сместился, или что