Дежурный по городу слушает [Александр Петрович Кулешов] (fb2) читать постранично, страница - 27

домом. В сад выходили подъезды. Они находились напротив тех, что выходили во двор. Теперь он понял маневр «Повара». Пока Владимир будет искать его по всем этажам, Коростылев покинет подъезд через дверь, выходящую в сад, и спокойно выскочит снова на улицу.

Владимир мгновенно повернул обратно, пробежал подворотню и свернул в сад.

В нескольких метрах от себя он увидел бежавшего навстречу «Повара».

«Повар» был страшен. Он остановился, тяжело дыша, во рту, широко открытом, блестел золотой зуб, маленькие глазки горели смертельной ненавистью, лицо покрылось потом. Он был весь в грязи…

Какое-то мгновение оба стояли неподвижно. Потом в руке «Повара» сверкнул длинный, тонкий нож, и с каким-то глухим, звериным ревом он бросился вперед…

Много позже, когда все уже кончилось, кто-то спросил Владимира, почему он не воспользовался пистолетом. Владимир недоуменно посмотрел на задавшего вопрос — действительно, почему? Ведь проще простого было во время преследования приказать «Повару» остановиться под угрозой оружия, дать предупредительный выстрел, наконец, просто выстрелить в ногу. Когда же преступник бросился на Владимира с ножом в руке, меры необходимой самообороны не только разрешали, а просто требовали, чтобы Владимир воспользовался пистолетом. (А главное, разве не было бы это самым простым и к тому же законным способом отомстить за Николая?)

Однако он этого не сделал. И вряд ли мог объяснить почему. В тот момент, когда «Повар» бросился на него, Владимир почувствовал себя на спортивном ковре. Это была очередная схватка по самбо, с топ разницей, что ставкой здесь была не золотая медаль, а жизнь. Мозг Владимира, как всегда во время поединка, работал с невероятной быстротой, но абсолютно спокойно. Обстановка оценивалась в долю секунды. Решения принимались мгновенно, почти автоматически, и так же мгновенно осуществлялись.

Но «Повар» был не обычный противник — его вес превышал вес Владимира на добрых двадцать килограммов (в самбо такого не могло бы случиться). Он весь был отлит из мускулов и ростом на голову выше. В своей огромной руке он держал нож (и не деревянный, какой используют в показательных выступлениях самбисты), нож, которым он искусно владел.

Резкий, точный удар ноги, которым Владимир попытался выбить у преступника оружие, оказался недостаточным. «Повар» только взвыл от боли, но ножа не выпустил. Он на секунду остановился и, молниеносно перехватив нож в другую руку, снова кинулся на Владимира.

Владимиру не повезло. Он сумел мгновенно восстановить равновесие, потерянное после неудачной попытки выбить нож, сумел отбить удар, который «Повар» нанес ему левой рукой, но в это время нога его поскользнулась на мокрых после прошедшего дождя листьях и он чуть не упал. «Повар» воспользовался этим и ударил снова. Владимир успел качнуться в сторону, и нож рассек одежду, глубоко вспоров мякоть руки.

«Повар» быстро перехватил нож в правую руку — он сделал это инстинктивно, — правой рукой действовать было привычней.

Это была ошибка. И ошибка непоправимая. Не обращая внимания на боль, Владимир левой рукой отбил кисть нападавшего и в то же время правой резко рванул к себе руку «Повара» за локоть. Молниеносным движением Владимир завел ее «Повару» за спину и нажал. Преступник взревел от боли, нож со звоном отлетел на асфальт. Владимиру достаточно было теперь сделать легкое движение, чуть-чуть нажать и он сломал бы Коростылеву руку.

Вот, казалось бы, и наступило самое время осуществить свою месть — «задушить», «сжечь на медленном огне». Ведь боль, когда медленно ломается рука, чудовищна… Но Владимир чуть-чуть ослабил захват, ровно настолько, чтобы задержанному не было больно и в то же время чтоб он не смог шевельнуться.

Владимир внутренне усмехнулся: подполковник Голохов мог не предупреждать — Владимир и так никогда не забывал, что он прежде всего работник советской милиции!

Он держал в руках убийцу Николая — своего самого близкого, самого дорогого друга. Он держал в руках страшного, неисправимого преступника, матерого бандита, на чьей совести была не одна погубленная жизнь, грабежи, нападения, насилия; преступника, наверняка обреченного на смертную казнь… Но в эту минуту Коростылев был для него лишь «задержанный». Лейтенант Анкратов — работник милиции, а не судья или заседатель.

Его обязанность — задерживать преступников, не судить, не карать.

Из раны обильно текла кровь, каждое движение вызывало острую боль, а руку приходилось держать напряженной. Видимо, удар ножа оказался серьезней, чем думал Владимир.

Он вывел «Повара» на улицу и огляделся. Кругом никого не было. Он потащил задержанного на улицу Веснина, где около посольства стоял милиционер. Именно потащил: «Повар» упирался, шаркал ногами по земле, грязно ругался, стонал в бессильной ярости, огромный кулак свободной руки то сжимался, то разжимался.

Владимир находился в постоянном напряжении — малейшая потеря внимания, и «Повар» мгновенно