Острова эфирного океана [Борис Красногорский] (fb2) читать постранично, страница - 2

Земли, все более косо поворачивать зеркало; а через 5 часов, когда Земля умчится на 520 тысяч километров, и сила ее притяжения станет в 4 раза слабее солнечной, он совсем прекратит действие лучевого давления, и аппарат начнет неудержимо падать на Солнце. Изобретатель решительно заявил, что на этот раз он не согласится ни на какие посторонние экскурсии, тем более, что Луна находилась между первой четвертью и полнолунием и освещено было опять ее видимое полушарие.

В 4 часа аппарат соскользнул с платформы воздушных шаров и повис в пространстве; через 10 минут он миновал толщу атмосферы; ровно в 9 часов Имеретинский повернул зеркало ребром к Солнцу. Его роль шкипера и машиниста небесного корабля была закончена, и он присоединился к остальной компании, занятой приготовлением ужина и чая.

— Господа, наше падение к Солнцу началось; увлекаемые силой тяготения, мы дней через 50 будем у цели путешествия.

Аппарат уже давно вышел из сферы земного притяжения и все предметы стали почти невесомыми, а вагончик повернулся нижней, более тяжелой стороной к Солнцу.

За ужином разговор сосредоточился на пути, который предстоял экспедиции.

— С какой средней скоростью пролетим мы наш путь? — спросила Наташа.

— А вот считайте. От Земли до орбиты Венеры 41 милл. килом.; 41 день составляет около 3.540.000 сек. — это дает 11 6/7, почти 12 клм. в сек. Как видите, скорость почтенная. Она в 15 раз больше самого быстрого ядра и только в два с половиной раза меньше земной.

— Прекрасно; а сейчас мы сколько пролетаем в секунду?

— 21 метр.

— Отчего же так мало?

— Первое время наша скорость будет возрастать всего на 5,8 миллим, в сек.; затем это ускорение дойдет до 112 м.; час тому назад мы были совсем неподвижны; за этот промежуток времени аппарат приобрел скорость 21 метр в сек.

Это пояснение давал Имеретинский; Добровольский сообщил еще несколько интересных данных.

— Через 24 часа "Победитель Пространства" будет приближаться к Солнцу уже на 504 метра в сек.; через двое суток на 1 килом. Дальше скорость будет возрастать еще быстрее.

— Но до чего же она дойдет у орбиты Венеры? — не без легкого страха спросил Флигенфенгер.

— Сейчас сосчитаю.

Астроном стал быстро делать какие-то выкладки.

— Через 41 день аппарат будет падать на Солнце со скоростью 26 килом. в сек. Лучевое давление очень легко преодолеет это движение. Замечательно различие между первым и 41-м днем нашего пути: в первый день "Победитель Пространства" пролетит всего около 22 000 килом., в последний же — более двух миллионов, т. е. почти в 100 раз больше. Вот влияние медленного, но верного приращения скорости. Затем мы еще 4 дня будем продолжать путь к Солнцу и за это время приблизимся к нему еще на 15 милл. килом., здесь мы повернем зеркало косо к солнечным лучам и еще через 4 дня нагоним Венеру, которая к тому времени успеет уйти на целых 40 милл. килом. по своей орбите. Этот крюк, удлиняющий путешествие на 8 дней, вызван нашим опозданием; ведь мы выехали на целый месяц позже назначенного срока. Если бы аппарат продолжал падать на Солнце, то еще через 23 1/2 дня, после пересечения орбиты Венеры, он погрузился бы в его раскаленную атмосферу с головокружительной быстротой 600 килом. в секунду.

— Ух! вздохнул Флигенфенгер. Тут и лучевое давление не поможет!

— Во всяком случае мы бы раньше изжарились, как куропатки на вертеле, да и наш аппарат расплавился бы и упал на Солнце в виде металлического дождя.

— Веселенькую картинку вы нам нарисовали, господа математики, — окончательно возмутился зоолог. Бросьте лучше ваши километры и, если возможно, покажите в телескоп цель нашего головоломного падения к Солнцу, которое вы изображаете какой-то междупланетной плитой для поджаривания невинных земных жителей.

— Ты хочешь посмотреть Венеру? Я сейчас это устрою; планета в весьма благоприятном положении. Добровольский установил трубу у левого (относительно Солнца) бокового окна и направил ее на самую яркую из всех бывших на небе звезд и планет.

Флигенфенгер с любопытством приложил глаз к окуляру.

— Серп Луны! — вырвалось у него восклицание удивления.

Добровольский улыбнулся.

— Нет, не Луны, а Венеры. Она находится между Землей и Солнцем и имеет фазы, как наш спутник. Простым глазом они не видны, и поэтому Коперник мог только предполагать их существование. Когда же Галилей в первый раз направил свою небольшую астрономическую трубу на Венеру, то увидел серп, подобный лунному. Это вполне согласовалось с выводами Коперника и служило блестящим подтверждением его системы.

Зоолог опять посмотрел в рефрактор и спросил:

— А где же моря и материки Венеры, которые мы должны открыть и изучить?

— Никаких подробностей в нашу трубу ты не различишь; кроме того, поверхность планеты почти постоянно покрыта облаками.

— Значит, на нее и смотреть не стоит? Грустно!

Флигенфенгер помолчал, затем опять