В целом средненько, я бы даже сказал скучная жвачка. ГГ отпрыск изгнанной мамки-целицельницы, у которого осталось куча влиятельных дедушек бабушек из великих семей. И вот он там и крутится вертится - зарабатывает себе репу среди дворянства. Особого негатива к нему нет. Сюжет логичен, мир проработан, герои выглядят живыми. Но тем не менее скучненько как то. Из 10 я бы поставил 5 баллов и рекомендовал почитать что то более энергичное.
Прочитал первую книгу и часть второй. Скукота, для меня ничего интересно. 90% текста - разбор интриг, написанных по детски. ГГ практически ничему не учится и непонятно, что хочет, так как вовсе не человек, а высший демон, всё что надо достаёт по "щучьему велению". Я лично вообще не понимаю, зачем высшему демону нужны люди и зачем им открывать свои тайны. Живётся ему лучше в нечеловеческом мире. С этой точки зрения весь сюжет - туповат от
подробнее ...
начала до конца, так как ГГ стремится всеми силами, что бы ему прищемили яйца и посадили в клетку. Глупостей в книге тоже выше крыши, так как писать не о чем. Например ГГ продаёт плохенький меч демонов, но который якобы лучше на порядок мечей людей, так как им можно убить демона и тут же не в первый раз покупает меч людей. Спрашивается на хрена ему нужны железки, не могущие убить демонов? Тут же рассказывается, что поисковики собирают демонический метал, так как из него можно изготовить оружие против демонов. Однако почему то самый сильный поисковый отряд вооружён простым железом, который в поединке с полудеманом не может поцарапать противника. В общем автор пишет полную чушь, лишь бы что ли бо писать, не заботясь о смысле написанного. Сплошная лапша и противоречия уже написанному.
толстом шарфе, который делал ее голову похожей на легкий серо-голубой шар, готовый оторваться и улететь. В руках у девочки был хлорвиниловый паркет, внутри которого что-то белело: должно быть, новогодние туфли, на коленях (это я увидел, уже подойдя) лежала белая сумочка.
Мое приближение — и довольно решительное, — видимо, ее взволновало. Она неловко посмотрела на часы, потом взглянула по сторонам (кроме нас, во всем сквере и даже в дальних широких аллеях никого не было) и, отвернувшись от меня, застыла в жалкой и отчужденной позе.
Я тоже взглянул на часы: было двадцать минут двенадцатого, и, если свидание до сих пор не состоялось, видно, что ждать его придется в следующем году. Со стороны парня, который заставил ее сидеть в таком безлюдном месте, это было по меньшей мере свинством. Я уселся на соседнюю скамейку — она стояла шагах в десяти — с твердым намерением сделать пижону, если он соизволит явиться, подходящее к случаю замечание. Желание быть хоть кому-нибудь полезным обуревало меня с самого нежного возраста: оно привело меня в пединститут и когда-нибудь сведет в преждевременную могилу.
Но девочка не стала дожидаться моей помощи. Терпения ее и мужества хватило лишь до той минуты, когда я опустился на скамейку и, сняв перчатки, хлопнул ими по припорошенной снегом доске. Хлопок этот вспугнул ее, как куропатку. Затрепетав, она оглянулась, вскочила со скамейки, и снег часто заскрипел под каблуками ее высоких сапожков. Лишь отдалившись от меня на безопасное расстояние, она взяла себя в руки и, замедлив шаги, пошла поспокойнее, не оглядываясь и независимо размахивая прозрачным пакетом. Поняв по тишине позади, что я не собираюсь преследовать ее и, что называется, приставать, она, должно быть, пожалела о своей поспешности. Приличнее гораздо было выждать полминуты, потом посмотреть на часы, вздохнуть и, пожав плечами, торопливо — именно торопливо, а не поспешно — зашагать по своим делам. Поспешность ее выдала, что она одинока, растерянна и, кроме того, не знает, куда ей теперь спешить, а это, нельзя не согласиться, намного больше, чем можно позволить себе показать постороннему, тем более в новогоднюю ночь.
Будь в сквере, кроме нас двоих, еще хоть один человек, она бы, должно быть, пересилила страх и, дойдя до конца аллеи, вернулась, чтобы заново переиграть весь эпизод и удалиться при почетной ничьей. Но вид мой, наверно, был слишком решителен, а кроме того, приличные люди не хлопают перчатками о скамью. Поэтому девочка не вернулась, хотя сомнения и остановили ее в самом конце аллеи. Довольно трудно сделать хорошую мину при такой безнадежной игре, но она таки ее сделала: наклонилась, подобрала с дороги что-то — скорее всего, маленький прутик — и, отшвырнув его в сторону, быстро вышла из сквера.
Я убежден был, что все это сделано напоказ: уж слишком не вязался этот небрежный, подчеркнуто бездумный жест ни с временем, ни с паническим бегством какую-нибудь минуту назад. Но осуждать девочку за этот театр не имело смысла: мы все дорожим мнением случайных людей намного больше, чем самых близких. Близкие остаются, и тут еще можно кое-что изменить, а случайные уходят навсегда.
6
Тут обнаружилось, что новогодняя экипировка моя неполна: я захватил с собой вторую пару шерстяных лыжных носков (нет ничего полезнее, чем сменить носки,
когда мерзнут ноги), запасся сигаретами, но совершенно позабыл о спичках. Прокляв все на свете, я встал и поплелся из сквера на площадь, хотя надежда найти коробку спичек в такие часы (одна-то спичка меня бы не устроила: не мог же я превратиться в хранителя огня) — надежда'эта практически сводилась к нулю.
Я вышел из сквера, бросив для верности прощальный взгляд на свою скамейку: не занял ли ее кто за моей спиной? Но других претендентов на одиночество не находилось, все было пусто вокруг, и фонари при выезде из Пушкинской улицы окутаны были желтым и сиреневым туманом.
Шофер такси, выворачивавшего с улицы Горького, любезно уступил мне свой коробок и предложил еще бутылку водки. Я колебался, но, представив себя на скамейке в темной аллее пьющим водку из горлышка, ужаснулся. Шофер посоветовал мне спешить, и я, погромыхивая еще теплым от чужого кармана коробком, устремился к своей берлоге.
7
Было без двадцати двенадцать, когда я, закурив и утешившись, медленно вступил в свои владения. Снег осел на кусты и дорожки, в самых темных глубинах стало как будто светлее, и в кривой аллее на той же самой скамейке виднелась маленькая фигурка в черном коротком пальтишке и с шарообразной головой. Девочка сидела, низко опустив голову, и раскачивала белую сумку, висевшую у ее колен.
«Это стоит обдумать», — так, кажется, сказал себе Робинзон, увидев человеческий след на песке. Я отступил за кусты и, с усилием затягиваясь (у «Явы» тугой фильтр), принялся размышлять.
Что мы имеем в фактическом плане? Девочка в сквере без четверти двенадцать, в новогоднюю ночь. Ситуация, выходящая вон из любого ряда подобных.
Последние комментарии
7 часов 33 минут назад
7 часов 47 минут назад
8 часов 55 минут назад
20 часов 13 минут назад
20 часов 30 минут назад
20 часов 55 минут назад