Метатель ножей [Стивен Миллхаузер] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

затем женщина достала из чаши и показала нам кольцо поменьше, размером с блюдце. Хенш поднял нож и аккуратно пришпилил взлетевшее кольцо к дереву. Потом женщина одно за другим подбросила еще два маленьких кольца, и Хенш поймал их двумя молниеносными движениями: первое – в начале полета, второе – посередине перегородки.

Мы смотрели, как Хенш достает еще три ножа и берет их веером в левую руку. Он стоял, глядя на ассистентку яростно и внимательно: спина прямая, толстая рука вытянута вдоль тела. Женщина подбросила три маленьких кольца, и мы увидели, как напряглось его тело, мы ждали тык-тык-тыка ножей в дерево, но Хенш не двинулся – только глядел сурово и пристально. Кольца ударились об пол с легким стуком и большими монетами раскатились по сцене. Неужели не понравился бросок?

Нам хотелось отвернуться, притвориться, будто не заметили. Ассистентка торопливо собрала кольца, потом заняла свое место возле черной стены. Кажется, глубоко вздохнула, прежде чем снова подбросить кольца. На этот раз Хенш с ошеломительной скоростью швырнул три ножа, и внезапно мы увидели, как все три кольца раскачиваются на перегородке, последнее – буквально в нескольких дюймах от пола. Женщина величественным жестом указала на Хенша, тот не поклонился; мы разразились бешеными аплодисментами.

И снова женщина в белом платье опустила руку в чашу. На этот раз она достала что-то двумя пальцами – даже те, кто сидел в первых рядах, не сразу разглядели, что это. Она выступила вперед, и многие различили у нее в руке оранжево-черную бабочку. Женщина вернулась к перегородке и взглянула на Хенша – тот уже выбрал нож. Слегка подбросив, она выпустила бабочку из пальцев. Мы зааплодировали, когда нож пришпилил насекомое к дереву, а с первых рядов было видно, как беспомощно бьются крылья.

Такого мы никогда не видели, да и не надеялись увидеть. Это стоит запомнить; аплодируя, мы вспоминали метателей ножей из нашего детства, запах опилок и сахарной ваты, сверкающую женщину на вертящемся колесе.

Теперь ассистентка выдернула ножи из черной перегородки и отнесла их через сцену к Хеншу.

Тот внимательно оглядел и вытер тряпицей каждый, а затем сложил все обратно в шкатулку.

Неожиданно Хенш прошагал на середину сцены и повернулся к нам лицом. Помощница поставила столик со шкатулкой сбоку от него. Ушла со сцены, вернулась, толкая перед собой второй стол, и поставила его с другой стороны. Отступила в полутьму, а прожекторы осветили Хенша и столы. Мы увидели, как он положил левую руку на пустую столешницу ладонью вверх.

Правой рукой достал нож из шкатулки на первом столе. Внезапно не глядя подбросил нож точно вверх. Мы видели, как нож взлетел до высшей точки и ринулся вниз. Кто-то вскрикнул, когда нож впился Хеншу в руку, но тот поднял ладонь со стола и показал нам, повертев туда-сюда: нож вонзился между пальцами. Хенш опустил руку на нож, сжав лезвие указательным и средним пальцами. Подбросил еще три ножа, и один за другим – тэт-тэк-тэк – впились они в стол.

Женщина в белом выступила из тени, наклонила стол к нам, и мы увидели, что четыре ножа вонзились между пальцами.

О, мы восторгались Хеншем, захваченные великолепной отвагой этого человека; и все же, аплодисментами отбивая себе ладони, мы ощущали какую-то тревогу, какую-то неудовлетворенность, словно Хенш так и не выполнил некое невысказанное обещание. Быть может, зря мы стыдились того, что пошли на представление, зря сокрушались заранее об отвратительной его эксцентричности, о подозрительном выходе за рамки?

Будто почуяв наше тайное нетерпение, Хенш решительно прошагал в свой угол сцены.

Светловолосая ассистентка быстро последовала за ним, толкая перед собой стол. Затем отодвинула второй столик в глубину сцены и вернулась к черной перегородке. Там она встала, прижавшись к дереву спиной, пристально глядя на Хенша. Ее свободное белое платье держалось на тонких бретельках, соскользнувших с плеч. Тут по нашим рукам и спинам впервые пробежал слабый трепет тревожного возбуждения, ибо вот они стояли пред нами – темный хозяин и бледная дева, словно фигуры во сне, который мы пытаемся с себя стряхнуть.

Хенш выбрал нож и неторопливо поднял его над головой; мы осознали, что раньше он работал очень быстро. Стремительным резким движением, словно рубя дерево, он метнул нож. Сначала мы решили, что он попал ей в руку, но затем увидели, что лезвие погрузилось в дерево вплотную к ее коже. Второй нож вонзился у другого предплечья. Она повела плечами, будто освобождаясь от щекочущих ножей, и лишь когда ее свободное платье упало волной, мы поняли, что ножи перерезали бретельки. Хенш нас покорил, он покорил нас. Длинноногая и улыбающаяся, ассистентка выступила из упавшего платья и теперь стояла на фоне черной перегородки в блестящем серебряном трико. Мы думали о канатоходцах, наездниках без седла, душных шапито в синие летние дни. Соломенные волосы, блестящая ткань, бледная кожа, тут и там тронутая тенями, – женщина казалась далеким, замкнутым в себе