Прохожий [Герман Кох] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

игравшего на полу, кубики и тоннели, сунул руки поглубже в карманы своего пиджака и закрыл глаза.


В тот день он обошел еще три адреса. По первым двум он никого не застал, проник внутрь с помощью отмычки, но ничего стоящего не нашел. По третьему адресу ему повезло больше. Жильцов он застал врасплох. Войдя с улицы, он сначала стоял и хлопал глазами, привыкая к темноте, а потом сразу же увидел на столе мимеограф. На полу, под столом, лежали толстые пачки трафаретной бумаги.

Бекер вызвал машину и между делом стал читать текст, отпечатанный двумя находящимися в комнате жильцами, отцом и сыном. Он посоветовал им первым делом чего-нибудь попить, учитывая, что в следующий раз пить им доведется нескоро. Стоя на кухне, они втроем выпили по стакану ледяного лимонада. Потом Бекер перевязал трафареты бечевкой и отдал их пришедшим за жильцами мужчинам. Один из мужчин, когда входил, опрокинул антикварную масляную лампу. На обоих были короткие куртки из коричневой кожи, и они только смеялись, наступая на осколки своими белыми кедами.

Парк был почти пуст. Несколько детей кидались камнями в плавающих в пруду уток. На пересечении двух посыпанных гравием дорожек на складном стульчике сидел музыкант. Хотя других прохожих не было, он так играл на своем аккордеоне, как будто от этого зависела его жизнь. У его ног лежала перевернутая шляпа, в которой поблескивало несколько монет. Бекер посмотрел на монеты, и у него появилось ощущение, что они лежат там уже не одну тысячу лет.

Да, сказал человек. Нас бросили на произвол судьбы, и поэтому я должен играть здесь на своем аккордеоне. У меня жена больная, ей нужен постоянный уход, кому-то же надо деньги зарабатывать.

У аккордеониста были влажные глаза. Бекер положил в шляпу купюру, но музыкант уже настолько погрузился в игру, что не заметил этого.

Теперь тропинка шла по музейному парку. Он видел гигантские каменные вазы и бюсты, уже подточенные погодой. На краю пруда стоял бронзовый пеликан, крупнее натуральной величины. Бекер положил руку на спину птицы и почувствовал, как по всему телу расходится тепло. Его передернуло. В центре пруда бил фонтан. Капли тихо падали на траву.

В боковую стену музея была вмонтирована мемориальная доска. В этом здании в 19…— 19… годах располагалась служба государственной безопасности, гласила надпись. Бекер направился к центральному фасаду и вошел внутрь.


В музее было еще жарче, чем в парке со скульптурами. Смотрители музея, в своей темно-серой форме, тяжело дышали. Они безучастно смотрели перед собой и медленно кружились вокруг собственной оси, как бумажные кораблики на безветренном пруду. Паркет скрипел под их подошвами.

Бекер прошел вдоль витрин, где были выставлены наконечники стрел, рубила и полуистлевшие поясные ремни. Он нажал на несколько кнопок, отчего на настенной географической карте зажглись места соответствующих археологических находок. Порой он на несколько минут останавливался перед большими, темными картинами, на которых почти ничего не было видно.

Залы постепенно пустели; казалось, в каждом новом зале его шаги звучали все громче. Таким образом, он дошел наконец до флигеля, где уже совсем не было экспонатов. На стенах и на полу были только приколотые кнопками карточки, сообщающие фамилию автора и название произведения.

На одной из обтянутых черной кожей банкеток в центре зала сидела женщина. Она сидела спиной к Бекеру. Он прошел вдоль голых стен, пока не оказался прямо напротив нее.

Тем временем она подняла голову и посмотрела на Бекера. Она улыбнулась. Бекер увидел ее бледное лицо, лишенное, казалось, всех живых красок.


По улице он шел рядом с ней. С другой стороны им навстречу шли шестеро солдат. Солдаты громко кричали и выдергивали растения из цветочных ящиков, поставленных жильцами перед окнами своих домов. За ними оставался причудливый след из комьев земли и разорванных растений.

Женщина рассказала, что в пустом музейном зале должны были выставляться работы ее сына, молодого скульптора. Раз за разом выставку откладывали без объяснения причин. Она видела свой долг в том, чтобы ежедневно приходить в музей и справляться об отложенной выставке. До сих пор смотрители музея только пожимали плечами, многозначительно поднимая взгляд к потолку. Там, на втором этаже, должен был находиться кабинет директора. Но широкая мраморная лестница, ведущая на второй этаж, вот уже несколько недель была перекрыта цепью.

Женщина поднялась на крыльцо и открыла дверь. Она пошла впереди него по темной лестнице, где слегка пахло духами. Они пришли в просторную комнату, вся обстановка которой, казалось, состояла, в основном, из ламп с абажуром. Шторы были задернуты.

Я не выношу резкого дневного света, сказала женщина.

Да, сказал Бекер. Он уже сел в кресло, которое она ему предложила, и закурил.

Женщина осталась стоять. Только сейчас он увидел глубокие морщины у нее на лбу. В свете ламп бледный цвет ее лица казался скорее