Украденное письмо [Эдгар Аллан По] (fb2) читать постранично, страница - 8


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

бросился к окну, открыл его и стал смотреть на улицу. В это самое время, я направил свои шаги прямо к картонной коробке, взял оттуда письмо, и положил на его место другое, по наружному виду fac simile, которое я старательно приготовил у себя дома, подделав литеру Д… печатью из мякиша хлеба.

Причиной шума на улице была выходка какого-то безрассудного прохожего. Он шел с ружьем, и вдруг разрядил его, посреди толпы женщин и детей. Оно, однако, не было заряжено пулей, и потому этого оригинала сочли за пьяницу или лунатика, и позволили ему безнаказанно продолжать свой путь. Д… отошел тогда от окна, к которому и я стал тотчас же, после того как взял драгоценное письмо. Несколько минут спустя, я простился с министром. – Тот, которого приняли за лунатика, был подкуплен мною.

– Но с какой целью вы заменили письмо другим? – спросил я моего приятеля. – Не проще ли было бы, если бы вы без всяких предосторожностей взяли письмо, еще в первый ваш визит?

– Д…, – отвечал Дюпен, – способен на все, и к тому же он человек сильный и физически, да и верных слуг у него много. Если бы я последовал вашему совету, то не вышел бы от него живым. И след бы мой простыл. Да и, кроме того, у меня была еще посторонняя цель. Вы знаете мои мысли в политике. В этом деле я поступил как приверженец той особы, к которой письмо было написано. Вот уже полтора года, как она во власти министра. А теперь, наоборот, он у нее в руках: не зная, что письмо более не у него, он захочет требовать ее содействия своим видам по-прежнему. Кончится тем, что он невольно и внезапно сам приготовит свое политическое падение. Это будет очень скоро и очень забавно.

Часто говорят о facilis descensus Averni, но что касается до подобных, отчаянных средств подниматься, то о них можно сказать, как Каталани говорила о пении: легче идти вверх, нежели вниз. В настоящем случае, во мне нет ни малейшего участия, – даже нет жалости к падающему. Д…, совершенный monstrum horrendum, – гениальный человек без нравственных правил. Признаюсь откровенно, я очень бы хотел знать подробно его мысли в то мгновение, когда, вызванный на борьбу тою, кого префект называет известною особою, он будет принужден открыть письмо, которое я у него оставил.

– А разве вы там что-нибудь написали?

– Разумеется. Мне показалось неприличным оставить чистую бумагу, – это было бы похоже на оскорбление. Раз, в Вене, Д… сыграл со мной дурную шутку, и я очень весело сказал, что припомню ему это когда-нибудь. А так как я знал, что ему будет очень любопытно узнать, что я его теперь провел так искусно, я счел необходимым оставить ему какой-нибудь след, по которому он мог бы догадаться, кто над ним подшутил. Он очень хорошо знает мой почерк, и я написал на самой средине пустой страницы следующие слова:

…Un dessein si funeste, S’il n’est digne d’Atree, est digne de Thyeste.[3]


Комментарии

Название в оригинале: The Purloined Letter, 1844. 

Публикация: "Сын Отечества". Ежемесячный журнал. 1857. № 35, август, С.845-849.


Переводчик неизвестен.

(обратно)

Примечания

1

 См. рассказ того же автора, под названием: «Загадочное убийство», в № 11 и 12 нашего журнала за нынешний год. (Прим. изд.)

(обратно)

2

 Очень известный и эксцентрический медик. (Прим. автора)

(обратно)

3

 Вы это найдете в "Атрее", Кребильона.

…план такой зловещий
Достоин если не Атрея, то Фиеста.  
Перевод сделан с французского издания (Прим. ред.)

(обратно)