Амулеты [Ричард Селзер] (fb2) читать постранично, страница - 3

Я не хочу, чтобы он видел меня без них. Прошу вас, — голос Одри был еле слышен. — Для меня это очень важно. — Она умолкла, ожидая, что стены вот-вот рухнут.

— Гордость, — буркнул анестезиолог. — Нет, ни для гордости, ни для стыдливости в операционной места нет. Допустим, что нам понадобится добраться до вашей трахеи, до дыхательного горла. Причем спешно. Времени нет, а нужно возиться с вашими зубами, снимать их, вытаскивать. Или, допустим, они у вас вывалятся во время операции. Можно придумать еще сотню неожиданных затруднений, — докончил он и собрался уходить.

— Это не гордость, — еле выдавила она.

— А что же это такое?

— Это чувство собственного достоинства.

Может быть, вначале это и было чувство гордости, но теперь это было нечто большее. Вдобавок Одри сознавала, что у мужчин супружеские чувства уязвимей, чем у женщин, и незачем их испытывать.

— Оставьте, миссис Блейксли, какое там достоинство!

Он взглянул на больничный листок, чтобы проверить ее имя. Одри силилась оттолкнуть от себя звук его голоса.

— Вы придаете этому слишком большое значение.

Ну, хорошо, подумала она, я подойду к тебе с другой стороны, по-кошачьи.

— Разве вы... — начала она. — Разве у вас нет какой-нибудь маленькой тайны, о которой вы бы не хотели, чтобы кто-нибудь узнал?

Она улыбнулась, не скрывая ехидства. Доктор был застигнут врасплох.

— Нет... собственно говоря, ничего такого...

Но она почувствовала его легкое замешательство и поняла, что попала в цель.

— Какая скучная у вас жизнь, — улыбнулась она ему прямо в лицо. — Только я вам абсолютно не верю.

Доктор, конечно, не мог знать, что Одри боролась за свою жизнь. Но он сжал губы, отступил и, не приняв боя, стал недосягаем для нее.

— Так или иначе, а вам придется расстаться с ними. Больше говорить не о чем.

Он резко встал и направился к двери.

— Спокойной ночи, — бросил он через плечо.

Он ушел, и Одри почувствовала, что сердце у нее сжалось в комочек. Ей послышался звон монет в кармане. С неожиданной отчаянностью она решила, что сейчас не до тактичности. Положение вещей требовало не церемоний, а решительных действий. Я выпишусь из больницы, решила она. Вопреки всем советам врачей. Эта киста на яичнике может оказаться и не злокачественной. Точно ведь никто не знает. Оставить ее на месте значит просто еще один риск. И риск бесконечно меньший, чем если допустить, чтобы Ленард увидел ее без зубов. Со впавшим ртом, сморщенным, как стянутый шнурком кошелек. Она представила себе, как потом скажет Ленарду: «Ну, хорошо. Теперь ты все видел. Тебе остается принять это. Или не принять». Но этого она сделать не могла. Это был путь к смерти. Смерти ее собственной или смерти чего-то гораздо более драгоценного. Нет, подумала Одри. Ни за что. Никогда больше не буду верить в неизбежность.

Одри потянулась к телефону, набрала номер:

— Ленард, не приходи завтра в больницу. Совсем не приходи.

— Почему? — поразился он. —- Конечно, приду.

— В том-то и дело, что не надо, прошу тебя, Ленард. — Она почувствовала, как голос ее задрожал. — Ну пожалуйста. — уже умоляла она. — Не приходи, слышишь? Обещай мне, что не придешь.

— Нет, уж извини, Одри, этого я обещать не могу. И не думай даже, — проговорил он строго, словно обращаясь к капризному ребенку.

— Я не хочу, чтобы ты видел меня в таком виде.

— В каком виде? — В его голосе зазвучала улыбка. — Я тебя видел во всех видах, ты же знаешь.

О нет, в таком ты меня не видал, подумала Одри. И не увидишь, надеюсь.

— Что с тобой, Одри? Ты чем-то расстроена? Может быть, прийти сейчас? Я добьюсь, чтобы меня впустили.

— Нет, я просто хочу тебя избавить от этого, — сказала она сухо. — Иногда человеку надо быть одному.

— Нет, — сказал Ленард. — Я все равно приду.

Вайолет заведовала подарочным магазином в вестибюле больницы. Крупная женщина, один раз разведенная, другой раз овдовевшая, она была старше Одри на два года. Краситься она перестала. Скрывать мне нечего, говорила она. Но волосы все-таки красила — для пользы дела. Когда работаешь на людях, седина, хочешь не хочешь, роняет тебя в их глазах. Пятнадцать лет назад сестры были близки, и когда Вайолет привезла Одри от зубного врача, та заставила ее поклясться, что она никогда не проболтается. Но за истекшие годы Вайолет постепенно превратилась в тот тип женщин, которые торжественно усаживаются в кресло, чтобы выслушивать чужие секреты. Она должна была зайти в палату к Одри, когда закроет магазин. Одри решила, что попросит сестру отвезти ее домой. С Ленардом она объяснится потом.

— Никуда я тебя не повезу, — возразила Вайолет в ответ на просьбу Одри. — Ты хочешь сказать, что Ленард до сих пор не знает, что у тебя вставная челюсть?

Вайолет не сказала «искусственные зубы». «Вставная челюсть» звучало грубее, но сестры уже так отдалились друг от друга, что нежничать не приходилось. Сизые жилки на щеках Вайолет налились кровью от негодования. Одри --">