Заря маладжики (СИ) [Elle D] (fb2) читать постранично, страница - 39

- Она во всём призналась, - севшим голосом проговорил он. - Во всём. Подтвердила каждое слово, сказанное ибхалом Алемом. Она играла всеми нами, как ребёнок тряпичными куклами... Брат Тагир, прошу, прости меня. Я был гневлив и недальновиден, мне не следовало так поступать.

- Рад, что ты это понял, - ответил Тагир. Лицо его оставалось неподвижно, только в глазах появилась тень печали.

Каджа заметил эту тень и побледнел ещё сильнее.

- Ты всё равно меня казнишь? - прошептал он.

Тагир долго смотрел на него. Потом медленно покачал головой.

- Ты не сделал ничего, чтобы заслужить смерть. Но и позволить тебе остаться и занять трон нашего отца я не могу. Мы все гневливы, это наш семейный порок. Но и Руваль, и отец были слишком скоры на расправу. И ты, как я вижу теперь, тоже таков. В нынешние времена Маладжике не будет много пользы от такого паши.

Каджа сглотнул, всё поняв. И потупил взгляд.

- Хорошо. Я отрекусь.

- Мне придётся изгнать тебя, - с сожалением сказал Тагир. - Если ты останешься в Маладжике, всегда найдутся те, кто воспользуется тобой, чтобы затеять междоусобицу. А ты доказал, что воспользоваться тобою легко. Ты должен уйти, Каджа. Я дам тебе верблюдов, пищу и оружие, но ты должен уйти.

И Каджа ушёл, а с ним, рыдая, плелись две женщины из гарема - Субхи, тоже осуждённая на изгнание, и Зулейка, сама вызвавшаяся разделить участь принца Каджи. Им дали несколько слуг для охраны, и их маленький караван отдалялся от стен Маладжики, пока не исчез в песчаном облаке на горизонте.

Только когда они скрылись из виду, Тагир отошёл от окна, поднялся по ступеням и сел на трон.

Следующие несколько дней Алем не видел его. Он вернулся к себе в конюшню и проводил время, ухаживая за лошадьми - это успокоило его душу и вернуло ясность мыслям. Он помнил про обещание, данное Тагиром Сулейну-паше перед самой его смертью. Обещание, что виновника в смерти принца Руваля постигнет кара - не та, которой жаждало разбитое отцовское сердце, а та, которую он заслужил. И Алем ждал, когда принц Тагир - точнее теперь уже Тагир-паша - вспомнит о своём обещании.

Ждать пришлось недолго. Когда улеглись волнения, а вслед за ними - празднования по случаю окончания междоусобицы и восшествия на престол нового правителя, за Алемом прислали. Не вооружённых воинов, а раба - как прежде, когда Тагир звал его на ночь в свои покои. Алем вымыл руки и шею, умыл лицо, пригладил волосы и пошёл к своему господину.

Тагир не занял отцовские покои - ему, похоже, было удобно в собственнызх, тех, что принадлежали ему всю жизнь. Он лежал на тех самых подушках и курил кальян, как много дней и ночей до того. Когда Алем вошёл, Тагир коротко указал на подушки перед собой, и Алем инстинктивно поднял руки к кушаку, собираясь раздеться, прежде чем опомнился и, облизнув губы, подошёл и сел.

Тагир курил, прикрыв веки. Он стал как будто немного старше за последние недели, хотя его курчавые волосы всё так же непослушно вились вокруг лица, и кольца дыма, вылетая из его губ, всё так же лениво взлетали к потолку, словно не было ничего на свете нужного и важного, кроме этого "здесь и сейчас".

- В день твоей казни, - заговорил Тагир, - прискакал гонец из Пельвиана. Это одна из наших провинций, граничащая с Таркишаном. Он рассказал, что недобитки племени рурджихаев, которых мы разгромили, направляются на юг, чтобы там слиться с племенем ургалиев, идущих к центру материка. И отовсюду, сказал гонец, идут племена кочевников: не только ургалии и рурджихаи, но и молонды, ивезы, даже, говорят, дикие нанихайцы спустились с гор. Они всегда были порознь и враждовали друг с другом, но сейчас почему-то объединяются. Их всё больше с каждой неделей, и они идут к городам. Говорят, уже дошли до Ихтаналя и не оставили там камня на камне. Ты понимаешь, что это значит?

Алем медленно кивнул. Идя сюда, он меньше всего ждал подобных речей от Тагира. Тагир словно ощутил неуверенность в его кивке и резко повернул к нему голову.

- Это большая война. Очень большая, такой, может, не случалось в Фарии ещё никогда. Кочевые племена никогда не нападали на оседлых сплочённо. Воевали между собой, совершали редкие набеги на небольшие деревни, но никогда не штурмовали города. Их было слишком мало. А теперь они сила. Они орда. Это большая война, Алем.

Алем молчал. Он не знал, зачем Тагир говорит ему это - ему, кто всегда был для него только мальчиком для утех, ничем больше. Тагир опять затянулся гашишем - этой дурной привычки он так и не бросил. А впрочем, Алему пришлось признать, она не особенно влияла на трезвость мыслей нового паши.

- Посланников Пельвиана принял я. Отец был убит горем, Каджа сердился. Я выслушал послов и хотел отвести к отцу, чтобы они повторили всё ещё раз, чтобы он услышал сам... Ты знаешь, что