Тайный дневник Исабель [Карла Монтеро Манглано] (fb2) читать постранично, страница - 2


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

ошибался: возможно, это была и игра, но отнюдь не только для мужчин.

То утро — хотя и слишком холодное для середины сентября — было ясным и солнечным. Затем небо постепенно покрылось жиденькими, похожими на клочки ваты облаками, которые к полудню стали плотными и скученными, пока, наконец, — уже с наступлением ночи — не разразились ливнем, как каким-нибудь непогожим ноябрьским днем. Таким уж был климат Шотландского высокогорья. Непредсказуемым, как охарактеризовал бы его шотландец.

Он снова удивился самому себе — а точнее, тому, что его так упорно тянет на размышления о прошлом. Это казалось ему странным… Человеческий мозг — в общем-то, довольно сложный по своему устройству — иногда изумлял его незатейливостью своих уловок: чтобы ослабить нервное напряжение, он начинал вспоминать о чем-то давнишнем. Он пребывал в состоянии нервного напряжения в течение всего сегодняшнего дня: его грудь терзало щемящее чувство, вызванное сомнениями в том, что он, приехав сюда, поступил правильно. Подобное состояние было, конечно же, отнюдь не характерным для него, считавшего себя хладнокровным человеком с железными нервами. Быть таким его вынуждала работа.

На кону стояло многое. Позади было уже несколько месяцев напряженной работы, требующей усилий дипломатов, тяжелых переговоров, рискованных ситуаций, при которых все едва-едва не заканчивалось провалом, причем главным образом из-за неуступчивости австрийцев. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: Австрия всячески показушничала перед Германией, своим естественным союзником. Именно поэтому вся эта возня с договором проходила в условиях строжайшей секретности.


Ему с самого начала не понравилось, что министр иностранных дел Австрии отказался расположиться в замке и — что было хуже всего — ужинать вместе со всеми. Австриец, конечно же, придумал для этого вполне приемлемую и даже правдоподобную дипломатическую отговорку. А вот он чувствовал бы себя спокойнее, если бы на шахматной доске стояли абсолютно все фигуры. И вот теперь ему с большим нетерпением приходилось ждать прибытия этого строптивого чиновника, бросая из окна библиотеки замка Брихин тревожные взгляды на посыпанную гравием широкую дорогу, тянущуюся до самого горизонта. Замок Брихин являлся резиденцией лорда Артура Джорджа Мола Рамсея, четырнадцатого по счету графа Далхаузи, который с величайшей любезностью предложил использовать это его владение в качестве места проведения столь важных тайных переговоров. Поступок, безусловно, великодушный, но он давал возможность еще больше обогатить историю старинного рода Рамсеев. Этот аристократический род сможет впоследствии причислить к множеству своих заслуг то, что его представители активно содействовали подписанию одного из самых важных в истории договоров.

В охваченной политическим кризисом Европе данный договор даст небольшую передышку и предотвратит развязывание всеобщей войны. С тех пор как он пришел к неутешительному выводу о том, что этот континент заражен вирусом войны — вирусом, находящимся в своего рода инкубационном периоде в ожидании какого-нибудь повода (пусть даже и абсолютно нелепого), позволяющего развязать войну, — он стал посвящать все свое время и все свои усилия минимизации возможных масштабов предстоящих вооруженных столкновений. В данном конкретном случае его личная цель заключалась в том, чтобы добиться заключения соглашения о ненападении между Австрией и Россией — двумя вечно враждующими друг с другом, но пока что спящими гигантами. Разбудить их означало бы бросить горящий фитиль в пороховой погреб. Соглашение о ненападении обяжет Россию воздерживаться от вмешательства в отношения Австрии с балканскими странами, взамен чего она, Россия, получит возможность делать все, что хочет, в Польше. Соглашение это, конечно, не даст никаких гарантий, но оно, по крайней мере, будет еще одним камнем в воздвигаемой им пирамиде собственных достижений.

Для него, однако, это было не просто обычное соглашение. Это было нечто такое, что ставило под угрозу его профессиональную репутацию, его собственное будущее и, в конечном счете, его жизнь. Он над этим уже много раздумывал, но все же был полон решимости идти дальше. Он должен был делать это ради мира во всем мире — и это, помимо всего прочего, означало, что в мире будут жить и его соотечественники. Результатом этой его решимости стало его согласие на то, чтобы его фамилия фигурировала на страницах данного документа рядом с фамилией какой-то русской дамы, с которой он почти не был знаком.

Его вывели из задумчивости, заставив вздрогнуть, два светящихся круга, слегка размытые завесой падающей с неба воды. На дороге, ведущей к расположенной напротив главного входа в замок ротонде, появился черный автомобиль. Он, стараясь перебороть свое душевное волнение, терпеливо наблюдал за тем, как автомобиль остановился и шофер, распахнув заднюю дверцу, раскрыл зонтик над выбиравшимся из